— Да, Борил, сын Воила, идущий Солнечной торенкой, оврингом Сварожичей я согласен вступить во твою рать и защищать Добро! И клянусь я нынче, заточённый в этой каменной голове, что отдам всю свою юшку, до последней капли, всю свою жизнь, до последнего вздоха, чтоб победить Зло которое жаждит пожрать твой народ!
— Быть по сему! Тады! Тады! — звучно кликнул Боренька и абие поднял увысь таковой тяжелющий и могутный меч. — Тадыка сомкни свои очи Валу! Асур зыркнул на меч Индры, клинок коего у тоже мгновеньице вспламенилси, будто загоревшись от полымя, золото-червлёным светом и торопливо закрыл свои крупны глаза. И стоило токмо сомкнуть Валу очи аки Борилка для храбрости гикнув гулкое раскатистое: «А…а…а!» вроде подзадоривая собя энтим возгласом и шагнувши упредь, опустил меч прямь на каменну главу Асура. Валун немедля треснул и по лицу Валу почитай от средины изрезанного морщинками лба, куды и пришёлси удар клинка, униз побегла широка трещина. Она разрубила лицо на две части, пройдясь по носу, вусам, устам и браде Асура, да достигнувши пола вошла у евойну гладку поверхность. И тадыличи у разны направления от ентой расселины пошли трещины поменьче, изъевшие лико и вовсе на несметно число разрезов. Прошёл какой-то морг и лицо Валу, и даже усе волосья, вусы, брада… ей-же-ей, уся як есть каменна глава, була испещерена теми углублениями. Борила ужо убравший у сторону меч, увидал пред собой васнь измождённое несчётным коликом тонких морщинок лицо не зрелого Валу, а старца. Ащё немножко и от главы стали отваливатьси, падаючи на пол, небольши таки булыжники, останки кадый-то единого целого. Спервоначалу прынялись падать удол кудри золотых волос Асура, опосля отвалились златы брови, чуть обвислые, полноватые губы, большой с обрубленным кончиком нос, а засим и увесь оставшийся лежняк осыпалси на пол, образовавши здоровущу кучу. Чичас же малец шагнул к заветным кубыням с зачурованной водыкой и присевши обок них вложил меч у ножны. Торопливо вон взял у руки кубыню с мёртвой водой, идеже по чёрной поверхности кожи приплясывали голубые искорки. Осторожно сице, шоб никоим образом не расплескать водицу отрок вытащил втулку из горлышка, да поклал её на пол. Усё также спешно, верно боясь опоздиться в оживлении Валу, мальчик споднялси с корточек и сжимаючи у правой рученьке кубыню, поверталси к кучи каменьев. Ужотко паче покойней и медленней он налил собе на левую пясть воду, и як токмо, та коснулась кожи, так тут же пошла малой рябью, будто волной, а посем послухалось еле различимое легохонько тако дребезжание. Уловив энтов звук, Борила подошёл упритык к останкам главы, и пляснул на неё из ладони воду. Махунечки капли водыки впали на каменья и не мешкаючи набрякши да разростясь, расползлись у разны направления, выбрасываючи тонки нити, перьплетаясь меж собой теми волоконцами да создаваючи единожду лёгкую паутинну сеть, укрывшу усю ту кучищу. И валуны прикрытые той сетью нежданно резко вздрогнули, под ейной голубоватой сенью, да осыпались мельчайшим песком удол, живописав на полу нещечко схожее с человечьим образом, тока вельми могутного сложения. Ищё мгновеньеце и эвонта сеть вошла, будто впитавшись, у человека, на сиг вспыхнув и выкинув выспрь разрозненные лучи света рассекающие на многось светящихся частей и само тело, и усё окрестъ него. И лишь тот свет наполнил образ да на чуток осенил своею яростью печору, як весьма ладно стали глядетьси и вытянутые уперёд ражие ноги, и покоящиеся на выпуклой, покатой груди скрещенные промаж собя руки, и слегка закинутая смотрящая у свод печоры округлым подбородком глава, и ярко-жёлтые кудырявые волосья раскинутые по полу. Немного опосля свет иссяк, потух и сам Валу. И Боренька обозреваючи того приметил чё кожа на лице его и оголённые почитай до локтя руки, оченно мышцастые, были бледно-белого цвета. Обаче ноне они не являлись каменными, а зрились живыми, состоящими из плоти и юшки. Токась Асур был явно не живым, а словно помертвелым, вон не шевелилси, не дышал и от него тянуло стылостью. Абие, ведая чё кажный сиг чичаса дорог, малец поверталси и подойдя к своим вечам, опустилси на присядки. Со усей тщательностью он воткнул у горлышко кубыни втулку, сберегаючи кажну каплю водыки, и пристроил её подле котомки. Также, со усем почтением, вон открыл вторую, белую кубыню, по поверхности каковой мерцали голубые искорки, да едва слышно «охнул!» вспужавшись чё водица могёть от резкого того движения выплескнутьси. Одначе водыка лишь заходила ходором у кубыни, но не вырвалась наружу. Подавшись высь, Боренька поднялси с корточек и шагнул к телу Валу… уся ищё мёртвому. Перьложив кубыню из одной руки у леву он, преклонивши её немножечко, вылил зачурованной живой воды собе на праву длань.
