В начале третьего курса Михаил протянул Вере Павловне журнал «Полымя» и сказал: «Я думаю, именно этот материал подойдет для преддипломного спектакля нашему курсу». А в нем была опубликована новая повесть Василя Быкова «Круглянский мост». Читатели давно заметили его талант, а вот в идеологический климат он не вписывался: власть и ветераны войны раздражались, обвиняя автора в очернительстве. Ему даже приклеили пренебрежительный ярлык «окопного летописца». За повесть «Мертвым не больно» он стал опальным, и те, кто обращался к его работам, попадали в ряды подозрительных. Михаилу новая повесть пришлась по душе: он разглядел в ней авторское бунтарство. Там персонажи «без грима» и поставлены в обстоятельства, когда надо самостоятельно делать нравственный выбор. Там — беспощадный реализм войны, без всякой лакировки, набор таких ярких людских характеров, что режиссерское чутье уже видело их на сцене. Главное, события этой партизанской истории были просты: четыре подрывника должны взорвать деревянный мост возле деревни Кругляны. Но автор углубился в далеко не товарищеские отношения людей в момент опасности. Чтобы выжить, старшие откровенно хитрят, уклоняются от опасности, пытаются выполнить задание руками подростков, посылая их в самое пекло событий, явно на смерть. «Война — это риск людьми. Кто больше рискует, тот и побеждает», — рассуждает старший группы, разжалованный за что-то бывший комбат, привыкший воевать не уменьем, а числом. Поэтому из повести легко было выхватить сердцевину и сделать яркие «вытяжки» для учебного спектакля минут на пятьдесят, что не превышало требуемый формат показа в театральном ВУЗе. И Михаил решил встретиться с Василием Владимировичем. Позвонил в «Гродненскую правду», где работал писатель. «Я пока еще студент, но хочу показать вам инсценировку по вашей повести, проконсультироваться», — сильно волнуясь, говорил Михаил. И автор согласился.
Быков из Гродно приехал в Минск на какую-то литературную встречу. Встретились в Академии наук. Михаилу показалось, что Василий Владимирович суровый и нелюдимый человек: взгляд исподлобья, немногословен, в голосе настороженность. А Быков на самом деле был просто скромным человеком, отзывчивым, приятным в общении и довольно добрым.
Он не захотел пойти в холл, а тут же устроился на подоконнике и спрашивает: «Ну, хлопец, давай выкладывай». Михаил протягивает ему стопку напечатанных на машинке листков: «Вот я тут написал. Почитайте». Но Василий Владимирович не стал брать инсценировку: «Нет, не буду я это читать. Ты делай что хочешь. Но не связывайся со мной. Ничего, кроме неприятностей, тебе не светит». — «А я уверен, что на этом трагическом материале спектакль получится эмоциональным и запоминающимся», — горячился Михаил.
