- Да, – отрешённо прошептала я.
Граф лёг на спину, разведя ноги.
– Ложитесь на меня, нимфа моя, но лицом вверх, – тихо сказал он.
Я проделала, как меня просили. Рене пристроился сверху меня. Я испуганно заёрзала.
– Тише, я использую мазь, вам не будет больно, – он поцеловал мне плечо.
– Расслабьтесь, просто расслабьтесь, – приказал снова Оливье. – Можете стонать, кричать… Только ваш организм должен быть спокоен.
Я согласилась вновь. Они начали движения в меня одновременно. Рене опирался на руки, и его длинные волосы слегка касались моей спины. От его тела приятно пахло дорогим парфюмом. Вначале движения были медленными, но потом я ощутила настойчивый темп, затем интенсивный, и тут я поняла, что “пики любви” достигнутые мною ранее, были кочками по сравнению с горой. Когда меня подвели к нему и толкнули, то я полетела, разбиваясь о миллиарды непередаваемых ощущений, крича, стеная… Моё тело как будто покинула некая тяжесть, тоска, горе и отрешённость. Оно наполняясь чем-то более светлым и спокойным. В зените пика я потеряла сознание, падая в пучину блаженства.
Я не помню, сколько проспала. Но очнулась я в кровати одна. Моё обнажённое тело было укрыто одеялом и заботливо подоткнуто по краям. Мужчины, уже одетые, сидели в креслах возле камина, и спокойно пили вино из бокалов.
– Она долго продержалась… Помните тот случай в Бельгии, тогда Жоржетта оставила нас с первых минут? – аббат вытянул ноги к огню.
– Что вы хотите? Порода и воспитание многое значат, – усмехнулся Оливье.
– Тот побочный эффект, от данного действия вас точно устраивает? – тихо проговорил Рене, – Просто если вы сомневаетесь, либо не готовы, то можно сейчас же всё прекратить.
– Вам незачем беспокоиться. Я просчитал все плюсы и минусы. Этот ребёнок ничего не изменит в наших отношениях. Он будет так же любим, взращён, вне зависимости от того, кто его отец. А учитывая, что круг кандидатов ограничен, то я знаю его наследственность, внешность и характер, – ответил граф.
– Мы расскажем вашей нимфе, о нашей затее? – спросил аббат.
– Рене, немного найдётся дам, которые смогут такое воспринять. От этого никому счастья не будет, – задумчиво произнёс граф.
– Вы правы, мой друг. Женщины эмоциональны, и только мужчины следуют логике, – он поднял бокал, и с улыбкой проговорил: – Пусть всё свершится, и через пару лет у вас будет уже ваш законный наследник!
– Надеюсь, что такое случится, – кивнул Оливье, и залпом выпил вино.
Я повернулась на бок, и ощутила странное саднящие чувство внизу живота .
– Что случилось? – моя голова пульсировала от боли,а тело разваливалось на куски.
– Дорогая, я рад, что вы пришли в себя, после нашей небольшой ночи любви, – подошёл Оливье, и поцеловал мне руку, – Согласен, что сегодня я был несколько ненасытен.
– Что здесь делает ваш друг? – спросила я, смутно припоминая какой-то постыдный сон с его участием.
– Мадам, ваши крики слышали сегодня во всем Провансе. Я решил проверить, что с вами творит Оливье, дабы успокоить обитателей замка, – усмехнулся Рене.
– Почему я себя так плохо чувствую? – с непониманием, откинулась я на подушки.
– Вы же не умеете пить, помните? – подсказал граф.
– В любом случае, вам лучше сейчас пить сидр, и постараться заснуть, – посоветовав это, аббат плеснул себе в бокал ещё бургундского.
Фыркнув, я подтянула одеяло до подбородка. Лежа я стала вспоминать, что я вела с графом разговор о чём-то важном. Было что-то про любовь, мужчин, и Рене. Но содержание ускользало от меня, а затем и вовсе всё заволокло туманом.
На следующий день слух о том, что я пришла в себя, и мы с графом примирились, был кем-то умело распространён. С утра пришедший Оливье с Мод принесли мне прекрасное платье из синего бархата с золотистым кружевом, тонкие чулки из серебристого шёлка с такими же подвязками, и тонкую батистовую рубашку.
– Вам следует начать выходить из этой комнаты. Так что, думаю, прогулка по саду пойдёт вам на пользу, – кивнул супруг в сторону принесённой одежды.
– У меня нет особого желания, – апатия снова посетила на меня.
Я сидела возле уже хорошо закрытого окна, которое теперь я не смогла отпереть.
– Вам полезен свежий воздух. К тому же, слухи о вашем безумном состоянии стали уже просачиваться за стены замка. Мы должны их прекратить. Ну, и разве вы не хотите увидеть Рауля? Он скучал по вам… – граф подошёл ко мне, и подтолкнул Мод с платьем.
– Иначе я вспомню о наказании мальчику, и его выпорют под вашими окнами, мокрой простынёй, – пообещал он мне.
– Хорошо, только оставьте малыша в покое, – вздохнула я, и Оливье благодарно кивнув мне, вышел из комнаты, предоставив заботы Мод.
– Госпожа, все молились о вас, переживали. Мы так же боялись за состояние месье графа, у него два раза становилось плохо с сердцем. Месье аббат сказал, что это всё от переживаний. Кстати, он сразу прибыл, как только получил известие о случившимся.
– Знаешь, чего больше всего я хочу, Мод? – спросила я.
– Что сударыня?
– Покоя. Я хочу уехать отсюда. Например, в свой замок. И спокойно там жить, сколько мне отпустит небо.
– А как же ваш супруг?
– Не знаю. Я не понимаю, как нам жить дальше, – тихо проговорила я.
– Вы уж простите его, дорогая. У мужчин женщины – это всегда слабость. Да и откуда знать, может, та женщина его опоила? В любом случае его интрижка была на одну ночь. После вашего падения он чуть с ума от горя не сошёл, если бы не поддержка его друга.
– Друга? – переспросила я, ожидая, пока служанка затянет корсет.
– Месье аббата. Тот поддерживал вашего мужа. Ещё я слышала, что он долго расспрашивал о вашем состоянии месье Жаме. К тому же, ездил за какими-то полезными книгами. Я случайно подслушала его разговор с вашим мужем. Он утверждал, что нашёл полезную информацию о выходе из вашего состояния.
Подозрения насчет реальности ночного видения стали особо крепкими. Я закусила губу, но, всё же, небольшая надежда на то, что это лишь игры уставшего и больного разума, у меня оставалась. Мод причёсывала меня, когда раздался стук в дверь. Я не успела ответить, как в спальню вошёл аббат д`Эрбле.
– Доброе утро! Оливье сказал, что вы ещё у себя, готовитесь отправиться на прогулку, что на мой взгляд довольно мудрое решение, – подошёл он к туалетному столику возле которого я сидела.
– Да, я вынуждена собираться, дабы побродить по саду. Иначе мой муж грозился выпороть Рауля, – меланхолично произнесла я.
Посмотрев на своё отражение в зеркале, я скривилась; тёмные круги, бледно-серая кожа и расплывшийся синяк на скуле. Я кивнула Мод на баночку с пудрой, и служанка стала маскировать мой изъян.
– Ваша служанка кладёт слишком толстым слоем. Вы будете выглядеть как мукой присыпанная, – хмыкнул аббат.
Он положил на столик небольшую шкатулку, и, отодвинув служанку от меня, забрал у неё пудреницу и пуховку.
– Позвольте мне поухаживать за вами.
Он взял чистый платок, лежавший на столике, и аккуратно стёр неправильно нанесённую пудру с моей кожи.
– Впервые встречаю аббата, который умеет обращаться с женской косметикой, – с иронией в голосе проговорила я.
– До того, как принять сан, я довольно часто и плотно общался с дамами, – улыбнулся мне аббат.
– Видимо, это общение и загнало вас в монастырские стены? – подметила я.
– Отчасти да, но в основном политика и любовь к Богу, конечно же, – непринуждённо ответил он мне.
Его длинные, красивые пальцы легко заскользили по моему лицу, нанося равномерный и тонкий слой пудры. Когда он дотронулся до синяка, я вздрогнула.
– Болит? – спросил он.
