— Не грусти, Антоша.
— Я? — удивился Антон. — Нисколечко. Что ты, Петр, себе придумал. Я задумался.
— О чем?
Сначала Фиалка хотел просто отвязаться от Запеканкина, но потом сгоряча ухнул:
— Завидую я тебе, Петр.
Запеканкин удивленно посмотрел на Антона. Фиалка завидовал ему. Тот самый Фиалка. Ему. Неуклюжей обезьянке умеющей лишь пачкать стены. Нет, здесь, что-то не так. Фиалка просто шутил. Это шутка.
— Ты шутишь, Антоша?
— Увы, увы, mon cher ami, это правда. Завидую. Причем люто. У вас все получится с этой кнопкой.
— Что ты такое говоришь, Антоша. Я даже побоюсь подойти к ней.
— Получится — уверил Фиалка — Потому что ты, Петр, умеешь говорить им вы, а я разговариваю только на ты. Мое кредо. — Фиалка горько усмехнулся — Мое кредо. Если в голых стенах твоей голой комнаты, на голом подоконнике твоего голого окна сидит девушка в тулупе и валенках. Ты не художник, у тебя нет чувства вкуса. Я не умею снисходить, Петр. Нарисую образ, напридумываю сам себе. Небрежный завиток кофейного женского тела на смятой простыне… Поэзия… Но наступает утро. Карета в тыкву. А я к этому не готов. Не готов, с этим мириться. Околдованность уходит, но я не гнал ее. Она уходит, а я не сделал ей ничего плохого. Наоборот, прошу задержаться. Она уходит, а быль мне не нужна. Зачем она мне?
Рабочие, чистящие крышу, постепенно приближались к тому месту, где сидели Фиалка и Запеканкин. Один из них пожилой, в полотняных штанах с пузырями, срезав лопатой снег, присел на краешек вентиляционной трубы. Сбросив строительные рукавицы, он покачивался, как маятник в ходиках, и дул себе на руки. Фиалка внезапно сорвался и подошел к пожилому рабочему.
— Разреши старина. Я двину.
— Двинь, человече — благословил старик Фиалку. — Если в охотку.
Фиалка подобрал лопату. Упер ручку в живот и с упоением бросился сгребать лежалый, пустивший воду, дряхлый снег. Спрессовав его в ком, Фиалка с усилием, явственно выступившим на лбе, поднял ком и бросил его через парапет.
— Снег! — закричал Фиалка.
Запеканкин видел как от свистящего кома во все стороны пырскнули люди, похожие отсюда на черных, чрезвычайно шустрых жучков. Упав, ком хрустнул как свежая ветка и развалился. Осталась только рыхлая как у овсяной каши поверхность. Фиалка поманил Запеканкина.
— Идем.
— Куда? — спросил Запеканкин.
— Знакомиться, конечно.
Запеканкин боялся. Фиалка настаивал. Неизвестность угнетала Петра.
— Не хочется нарваться, Антоша — говорил он Фиалке.
Фиалка был неумолим. Тогда Запеканкин попытался увлечь Антона идеей случайного знакомства. Он с ходу предложил идею. Девушка идет по улице. На нее бросается грабитель, а Запеканкин спасает ее.
