— Анастасия Пална — начал он — Анастасия.
Альберт крепче чем позволял этикет прижался к руке.
_ Разве не видите вы, разве не замечаете, чего боюсь я, отчего бегу и снова возвращаюсь, безумец. Вы правы я много повидал, но чувствовал мало. Если б знали как мало. Холодным считал я себя. Но вы! Вы! Вы растопили лед. Больше Анастасия Пална. При вас я настоящий. вы сорвали покров и я благодарен вам. Но вы можете дать мне много больше. Если я вам не до конца противен, если не кажусь пресыщенным, если вас хоть чуточку затронули мои слова, то я прошу вас… вы сделаете меня. если соблаговолите — Альберт запнулся.
— Что? Что? — захваченная страстным монологом Альберта, анастасия была готова ко всему. В ночь! На курьерской тройке! Пусть гайдуки, пусть балуевская пошлятина!
— Что — в нетерпении шепнула она.
— Дать мне вашу перчатку — выпалил Альберт.
— Вы шутите.
— Не в таких делах мне актерствовать.
— Но я не понимаю. Это все чего вам нужно?
— Чего же более — огорошил ее Альберт.
— В таком случае краснея, сказала Анастасия — Прошу принять и прошу оставить.
Она ушла. Лебединый изгиб шеи. Рубиновая корона в тщательно уложенных волосах, муаровый кринолин. Светская женщина до кончиков ногтей и ничто не выбьет ее из узкой колеи условностей. Только почему так подозрительно дрожат розовые лепестки губ, а агатовые глаза потухли покрывшись пеленой? Альберт похоронил призыв готовый сорваться с губ. Проклятая светскость! Уж на что он человек без предрассудков и все же… все же… Любимая уходит, а он ничего не может поделать. Догнать, объяснится. Но она поймет, она обязательно поймет. Он нашел корнета у бильярда. Тот точными спокойными движениями шлифовал мелом кончик кия, словно натачивал на бивуаке свою изрубленную в лихой кавалерийской лаве пику. Альберт посмотрел на зеленое сукно. Играли в пул, только начавший входить в моду малознакомое развлечение. Судя по шарам и оживленному виду корнета, дела его шли неплохо.
«Проигрался где-то или прокутил. Теперь дела поправляет» — с неожиданной злобой подумал Альберт.
— Граф — заметил его корнет. — Сыграем? Партейку? По пятьсот. Для меня по-божески, для вас и вовсе убожески.
— Я давеча задел вас. Прошу простить. — Сказал Альберт.
— Что за вздор, граф. Какие ссоры между цивилизованными людьми. Прошу и вас простить. Это вы правильно подметили, салдофон я жуткий. Поделом обрубили, начистоту поделом.
— Вы не поняли — продолжал, не слушая Альберт — Я прошу извинений за то, что не ответил вам как следует там же, где вы изволили в неуважительных тонах отозваться о известной вам особе. С присущей вам прямолинейностью, вы могли принять меня за труса. Спешу вас уверить, если вы так думали, то глубоко ошибались. Доказательства? Прошу.
