— Что? — затравленно шепнул таксист.
— Это. — Антон двумя руками охватил шею таксиста. Теперь их лица были совсем рядом.
— О-о-о — простонал Антон — Любовь. — наконец выдохнул он. Антон произнес это слово так, словно им пробил плотину, сдерживающую могучий поток, теперь выпущенный на свободу. Внезапно Антон открыл рот, высунул язык и развязно пощекотал напряженный потный лоб. Таксист был раздавлен. Он начал тихонько подвывать.
— Любовь — страстно шептал Антон, отодвигаясь — Любовь, мой милый. Только любовь. Проказник не удержался и послал таксисту воздушный поцелуй. Потом осторожно открыл дверцу и коротко приказал Запеканкину.
— За мной Петр.
Они подходили к подъезду, когда из покинутой ими машины раздался одинокий крик. Крик был настолько одинок в этом мире, что редкие прохожие даже не обернулись, а еще быстрее заспешили по своим делам. Но Фиалка и Запеканкин остановились. Таксисту удалось стряхнуть Антоновы чары. Децибелы его обиды и гнева достигли ушей Антона и Петра.
— Какая мощь — сказал Фиалка — Вот уж действительно флаг на ветру.
— Шалава — загибался таксист — Убью тварь.
— Может быть пойдем, Антоша — тронул Запеканкин шубейное плечо. — Вдруг бросится.
— Не бросится. Я предусмотрел такое развитие событий и отобрал у него уверенность — отдвинув полу шубы, Антон показал Запеканкину черную головку монтировки похожую на змеиную головку. В подтверждение слов Фиалки машина завелась и сердито заурчала. Они наблюдали как машина уносила своего разъяренного хозяина, исчезая в городских хитросплетениях.
— Уверенность — совсем нелишняя вещь в наше время, Петр — изрек Фиалка, поигрывая монтировкой. Он широко размахнулся. Пролетев по изогнутой параболе монтировка вонзилась в один из сугробов, что росли в палисаднике у дома Фиалки. Покончив с кодовым замком, Фиалка отворил железную дверь и впустил Запеканкина в парадное. Они прошли мимо прожорливых почтовых ящиков, их открытые щели напоминали рты вечно голодных птенцов и начали подниматься по лестнице. Антон Фиалка презирал лифты.
— Я проецирую на них синдром спичечного коробка и понимаю, что все намного хуже. У стандартной спички всегда имеется шанс сгореть, но сгореть отдельно, по-своему изогнуться и во всю ивановскую. Закупоренные в остановившемся лифте, мы не имеем такой возможности. Извини, никто не подвинется. Коллективно и бессознательно полетим в метафизическую реальность. А я не хочу коллективно, не хочу бессознательно. Я читал Ницше, я грыз Хайека, в конце концов, я могу нижней губой достать до кончика носа. Кто еще так может? Вообщем, боюсь я лифтов, если честно.
