— Выбираемся, любезные. — сказал Ягуар Петрович и отстранился, давая дорогу. Сергуня, а за ней Запеканкин с двумя мешками высыпались на белесую не надежную дорогу. Подмораживало. После душного и скучного кузова особенно хорошо дышалось. У рта Ягуара Петровича висело облачко пара.
— Здесь адреса. На двух листах для каждого мешка. Смотрите не перепутайте. Тебе, сестра, даю. Верю, что справишься. Что еще. За напарником своим присматривай. Как бы чего не вытворил. Есть у него такая стихия, я отсюда чую. — строго взглянул Ягуар Петрович на Запеканкина. В ответ Петр, как ему показалось, лихо утер кафтанным обшлагом из рыбьего меха резиновую бульбочку нарумяненного носа. Накладная жесткая борода щекотала противно шею, на ушах болталась шапка с пришитым на скорый неряшливый стежок париком. Запеканкин был без посоха. Суковатую палку, овитую лентами, пожалел Ягуар Петрович. Исключительно в целях безопасности самого Запеканкина. «Зашибется еще где-нибудь, а ты отвечай. Ладно бы перед высшими силами, а если милиция прицепится. Рабочий контроль» — подумал Ягуар Петрович и посох не выдал. В противоположность наряд Снегурочки очень подошел Сергуне. Одна беда. Холодно было в бутафорском пальтишке разукрашенным приклеенными разводами блестящего дождика. Зябко.
— Мешки смотрите, не намыльте. Надежда, без мешков расчета не давать. Накрепко запомни.
— Запомнила, учитель.
— Хорошо. А то им только дай волю. — снова перевел Ягуар Петрович взор на Запеканкина и тут же отвел глаза. — Из собственных штанов и мыслей выдернут. Не заметишь. Повторяйте теперь за мной. Не филоньте.
Ягуар Петрович отбросил степенность и домовитость, застыв в иррациональном провидческом экстазе. Да чего ж много самых разных качеств умещалось на такой не большой территории. Уму непостижимо. Просто не человек, а подземный переход какой-то!
— Из праха рожденные в прах уйдем.
— Из праха рожденные, в прах уйдем.
— Все что имеем лишь путь.
— Имеем лишь путь.
— Не в наказанье и не на благо лишь волей Наивысшего предназначенный.
— … Предназначенный — повторяла влюбленно Надежда из кузова. Крепчал Ягуар Петрович. Небо собой застилал.
— Он великий и непогрешимый дал направление и пробил дороги.
— Дал… и пробил…
— Наделил разумом и чувствами. Вырвал из животного естества. Он грозен и великодушен. Он сама истина. Сама сущность. — Ягуар Петрович мало что не кричал. Волнами от него расходилась подавляющая энергия. Завороженные Сергуня и Запеканкин, не отрываясь, смотрели на него и повторяли, повторяли.
