Услышав шаги, Караг выскочил из-под навеса, перепрыгнув костер.
— Ликс! Где тебя носило?! Какого рожна…
Он осекся, встретившись с взглядом светящихся белых глаз. Эльф рухнул на землю у дальней стены, от тела со стоном отделился его прозрачно-голубой двойник. Марид подполз к краю, словно все еще обладал физическим весом, и невидяще уставился вниз.
— О Иблис… Я и забыл, как же… это…
Он оттолкнулся и пропал в залитой далекими огнями бездне. Орк метнулся к эльфу и наскоро ощупал его. Снял со спины Ликса складной лук и колчан, вспорол ножом переплетение ремней, заменявшее эльфу нагрудник. Для ветхой ткани рубахи хватило и когтя. На груди зияли четыре глубоких раны — след лапы кибервервольфа. В полутьме эльфийская кровь сверкала и переливалась.
— Зеленое пекло и погасшая звезда!!!
Орк подбежал к стене под навесом. Вытянув нижний камень, нашарил туго замотанный сверток и скрылся в темноте лестницы.
***
Запах крови. Сладкий до горечи и острый, как бритва. Кровь, которая ему не принадлежит. Бесполезная без связывающих слов, но все же такая манящая…
Омнио очнулся над телом Ликса. На каждом выдохе изо рта эльфа стекали новые капли. Пенились на побелевших губах. Лиловые волосы казались черными, длинные слипшиеся пряди упали на лоб.
У суккуба задрожал подбородок.
— Ликс… Я не хочу, чтобы ты умирал!
Парнишка уткнулся головой эльфу в локоть, не решившись коснуться израненной груди. Ликс шевельнулся, Омнио вскинул голову. Зеленые глаза смотрели на него.
— Тебе нужно… кровь, — просипел эльф. — Почему не сказал… днем? Бери… Все равно уже…
Суккуб яростно замотал головой.
Ликс снова отключился, откинув голову. Под светлой кожей шеи медленно пульсировала жилка. Запах крови изменился, из него ушла горечь. Омнио задрожал. Хотел отползти, но вместо этого склонился ниже.
Только вдохнуть.
Ничего больше.
Коснуться губами.
Нет…
Ощутить, как под клыками распадается гладкая кожа…
В горло хлынул живительный поток. Ошеломительно горячий и сладкий. Кровь, отданная добровольно.
Смерть отступила, каждая капля несла яркую, почти болезненную энергию. Омнио никогда не получал столько. Это опьяняло, сводило с ума, заставляло стонать так, как он не стонал в свои лучшие ночи с господином…
Он не услышал шагов.
— Ах ты наглый упырь!
Грубая лапа схватила суккуба за шкирку и отшвырнула прочь. Он даже не успел разжать зубов, во рту остался лепесток кожи.
— Провались в тридесятое пекло! — грохотал орк, — Почему ж ты раньше не сдох?! Что ты ему наболтал?! Он же сейчас не соображает ни хера, а ты и рад, сволочь такая!
