-Пойди, Коленька, погуляй, - совсем как старому знакомому, запросто ответила она и, проводив до калитки, коротко махнула мне рукой вслед. Я шёл и ещё не знал, что благодаря этой доброй женщине, ну хоть убейте меня, не налегает рука написать старушке, бабке Синенчихи, как её называли соседи, именно с её подачи, сяду за ''Записки учителя словесности'', параллельно с ''Записками'' напишу свой первый рассказ ''Сватовство рябого Дударика'', сюжет которого подсказал мне мой любимый ученик, а потом и пронзительно-трогательную, на мой взгляд, историю любви Виктора Синенко и Маши Дубовой ''Про любовь''. Именно Елизавета Андреевна сподвигла меня к литературной деятельности. Со временем пришло осознание того факта, что не могу обойти стороной её интересную судьбу, а это способствовало в конечном итоге взяться за написание многопланового романа, отдельные главы которого посвящены родителям её мужа.
Пока же я быстро шёл вниз по обочине грейдера и, опять таки, не знал, что пройдёт не так уж много времени и, начиная с затяжных осенних и зимних вечеров, когда наскоро проверив ученические тетради, до поздней ночи, рискуя в очередной раз не выспаться, буду слушать рассказы своей хозяйки о старине, (а рассказчиком Елизавета Андреевна была превосходным), о быте и нравах э...Нчан .
Там, где ниже церкви грейдер делает поворот, я увидел длинное одноэтажное кирпичное здание, которое оказалось, как впоследствии выяснилось, школой начальных классов, ранее - церковно-приходской школой, и я пошёл по направлению к нему, но, не дойдя, свернул к глубокому оврагу, перешёл через мост и направился вдоль него по тропинке, всё время сбегающей вниз. Тропинка то вплотную приближалась к оврагу, то опасливо отступала от кромки почти отвесного склона со следами свежих обвалов и вскоре я вышел к небольшой речушке, в которую впадал ручеёк, неторопливо текущий по дну оставшегося за спиной оврага. На бережку, поросшем мелкой, со следами гусиного помёта травой лежал видавший виды велосипед с прислонённым к раме старым трёхлитровым алюминиевым бидоном с глубокими вмятинами на боках, а в запруде неподалёку, двое ребятишек марлевой хваткой ловили пескарей. Увидев велосипед, мне тут же подумалось, что мальчишки живут где-то неподалёку, потому что хватку такой хрупкой конструкции, представляющую собой изогнутые, скорее всего из ивы, дуги, обтянутые марлей с прикреплённой к ним длинной толстой палкой можно было носить только в руках, да и то с определённой долей осторожности. Периодически, мальчишка, тот, что постарше, темноволосый, с выгоревшими за лето вихрами, вырывал хватку из воды и подносил к рыжему, веснушчатому карапузу с обгоревшим до облезлости кончиком носа, стоявшему чуть поодаль. Малыш принимался восторженно выхватывать подпрыгивающую, поблёскивавшую на солнце серебром чешуек мелкую рыбёшку, потом подбегал к бидону, чтобы проворно освободить руки от улова. Они настолько были увлечены своим занятием, что заметили меня не сразу, а заметив, насторожились. Тот, что постарше, стал изучающе рассматривать меня исподлобья, а карапуз, это бросилось в глаза сразу, боязливо заморгал глазёнками. Скорее всего, представилось мне, что совсем недавно, кто-то из старших либо уже пугал их, либо предпринимал попытку для каких-то своих целей воспользоваться велосипедом. Может быть, я даже и ошибался, но чтобы разрядить обстановку, я улыбнулся карапузу, подмигнув при этом, спросил: - А как называется речка? - Каламык, - было мне ответом. И тут же старший, как-то светлея лицом, с деловитостью в голосе поправил его- Сухой К-карамык.
