- Я, Павел Степанович.
- Он вознаградил тебя?
- Очень щедро, Павел Степанович.
- И на хорошую работу пристроил, жалование приличное положил. Так?
- Всё так, Павел Степанович.
- Так зачем же ты тогда у купца черкешенку карапчил? Он столько для тебя добра сделал, его только разве что благодарить надо, а ты так подло поступил.
- Попросила, Павел Степанович, девка, чтобы я её от старика спас, надумал он её женой своею сделать.
- Ну, надумал и надумал, твоё тут какое дело? Тебе самому, небось, приглянулась?
- Та, не, по мне она, так, обыкновенная девка. Плакала, просила избавить от купца, как не помочь, дитё ить совсем, Павел Степанович. Не пара они.
- И опять тут не твоё дело. С чего ты решил, что не пара. Ты не Господь-Бог, чтобы судить. И куда ж ты её?
- К родне своей э...Нской, куда ж ещё можно было?
- Купец на тебя официального заявления не подавал. Как ты думаешь, почему?
- Откуда мне, Павел Степанович, знать.
- А я тебе скажу. Лишнего шума не хочет, чтобы репутацию собственную не подмочить, но тебя найти желает, и наказать примерно, по-своему. Это я знаю точно
- Спасибо, Павел Степанович, што упредили, я-то догадывался, шо шукать будут, но мыслил, когда всё уляжется в Старом Кресте на жительство осесть.
- Э-ка, планы у тебя, однако! Вот ты пришёл ко мне на работу наниматься, значит, что-то у тебя не заладилось Так?
- Так, Павел Степанович.
- Что?
- Дитём я обзавёлся.
- Каким ещё дитём? - нахмурил лоб помещик.
- Аккурат вчерась, напросились мы на ночёвку в Успеновке. И надо ж было такому приключиться, шо к утру хозяевам младенца подкинули.
- Вот оно что. Ну, а ты?
- Я, Павел Степанович, як хлопчика разглядел, у меня внутри што-то перевернулось. Не сказать, шоб я к малым дитям дюже охочь, а тут склонился над им и дохнуть на его боюсь. А эта, под руку, обуза така для нас, давай добрим людЯм отдадим, або в приют. От ведь як бывает. Николы не думав, даже мыслей таких в голови нэ появлялось, шо змею под боком пригрев. Потому, для себя решив, шоб там впереди меня не ждало, николы мальчонку не брошу.
- Да, дела-а! - сочувственно протянул Павел Степанович. - Что же мне с тобой делать? И помочь хочется, - то есть, соучастником твоим сразу стать, и в беде оставить не гоже.
Помещик склонил голову в раздумье, некоторое время так и сидел неподвижно, вдруг, словно очнувшись, принялся раскуривать трубочку. Та, поначалу не подавала никаких признаков жизни, но неожиданно лёгкий, ещё робкий сизоватый дымок тонкой ленточкой взвился над чубуком.
