– Разве непонятно? Я старалась…
– Прочитай!
– Ладно, ладно… Только я не уверена, что произношу правильно…
What shall we do with a drunken rat?
What shall we do with a hungry scullion?
What shall we do with a gibbous grave?
Early in the morning?
Слова княжны дрожали в воздухе, разбиваясь на буквы. Антон повторял про себя каждую строчку, пытаясь понять, что значат слова. Если это припевка, то она была неравномерной, ритм не выдерживался. Матросские песни всегда пелись с сильным ударением на слове или слоге, чтобы задать рабочий ритм и слаженность действий.
Way-hay, up rat rises
Way-hay, up rat rises
Way-hay, up rat rises
Early in the morning
Чтобы поднять якорь, а это делалось путем хождения вокруг кабестана и толкания его рычагов, витальеры пели про пьяного матроса. Слова припева обычно совпадали с рывком или толчком.
Кабестан в бухте! Боцман говорил про него, если не врал, конечно, но почему припев настолько изменился?..
Put him in the long boat ‘til he’s sober
Pull out the bung and wet him all over
Put him in the scuppers with the deck pump on him
Heave him by the leg in a runnin’ bowlin’
Tie him to the taffrail when she’s yard-arm under
Give him a taste of the bosun’s rope-end
Shave his belly with a rusty razor
Put him in bed with the captain’s daughter
Have you seen the captain’s daughter
That’s what we’ll do with the young scullion…
Слова были обычными, только чуть менялись, подстраиваясь под непривычный рваный ритм. Он определенно был, вот только…
– Так что это значит? – Юля потеребила его за рукав куртки.
– Не знаю.
– Ну так переведи!
Антон отрицательно покачал головой. Песенка поменяла смысл с похабной, про издевательства над пьяным матросом, полной морского жаргона, недоступного княжне, на странную припевку про голодного Поварёнка, пьяную крысу и горбатую могилу. А взмывать? подниматься? вставать на задние лапы должна крыса? Бред какой-то. Он надеялся, что там будет какая-то подсказка, но только потратил время.
– Не уходи!
– Сиди тихо и не отходи от Дылды! – юноша раздраженно отмахнулся от Юли и направился к капитану, который уже нетерпеливо поглядывал в их сторону.
– Я люблю тебя! – в отчаянии выкрикнула княжна ему в спину.
Антон застыл, зажмурившись от нестерпимой сердечной боли, потом процедил сквозь зубы:
– Тебе нельзя меня любить.
И ушел, ни разу не оглянувшись, но каждой клеточкой тела ощущая на себе взгляд Юли.
Никита бодро шагал впереди, а капитан чуть приотстал, поравнявшись с Антоном.
