Подписи под этим письмом собирали три дня в нашей комнатенке, в коммунальной квартире, ул. Разъезжая, дом 13. Помню, что в какой-то момент писатель Олег Базунов (брат Виктора Конецкого) позвонил и попросил снять его подпись. Один из подписавших, В.Щербаков, несколько лет спустя послал большой донос в обком комсомола, описывая вечер поэзии в Доме писателей, на котором выступал и Бродский, как сионистское сборище.
В статье Гордина есть такая фраза: "Ленинградский Секретариат писательской организации ни за что не хотел принимать наше письмо. Мы его подавали, нам его возвращали". Насколько я помню, возвращал письмо один из тогдашних секретарей Даниил Гранин. По поводу участия Гранина в деле Бродского мне впоследствии довелось напечатать небольшую заметку в нью-йоркской газете "Новое русское слово".
Письмо в редакцию НРС, 19 февраля 1988 г.
Еще о "Деле Бродского"
Уважаемый господин Редактор!
В номере НРСлова от 5 февраля 1988 года была помещена интересная статья Раисы Берг "Осторожный полулегал Даниил Гранин". Мне хотелось бы добавить несколько подробностей, касающихся участия Гранина в деле Бродского.
После ареста поэта в декабре 1963 года молодые литераторы Ленинграда пытались что-то предпринять, чтобы помочь товарищу. Несколько дней у меня дома толпился народ: обсуждали текст письма, спорили о том, к кому обратиться, собирали подписи. Наконец решили отвезти письмо с 30 (примерно) подписями Гранину. Он действительно умел прятаться в опасные моменты. Но мы отыскали его в Доме творчества в Комарове, дождались, когда он вернется с лыжной прогулки, пришли к нему в номер. "Ох, не хочется мне брать в руки это письмо", — сказал он, глядя на нас и криво усмехаясь. Но мы настояли. Все же он был ответственным за работу с молодыми писателями — к кому же еще нам было обращаться? Однако никакого хода этому письму не было дано. На следующий день он позвонил одному из трех делегатов, посетивших его, договорился о встрече где-то в сквере, пришел, по-заговорщически оглядываясь, сказал, что после некоторого раздумья он понял, что письмо может только повредить Бродскому, сунул письмо в руки собеседнику и быстро удалился.
Что нам оставалось делать? Те, у кого была постоянная служба, написали письма в газету "Вечерний Ленинград". (Про остальных бы ведь сказали, что тунеядцы защищают своего собрата.) Газета, естественно, дала "достойный ответ защитникам "окололитературного трутня"". В Москве в защиту Бродского выступали более влиятельные люди: Маршак, Чуковский, Лидия Чуковская. Нам стало известно, что в поисках поддержки они дошли до крупного партийного деятеля по фамилии Черноуцан. Тот обещал разобраться, но через несколько дней позвонил защитникам и сказал весьма недовольным тоном: "Что вы мне морочите голову? Я позвонил в Ленинград Даниилу Гранину, спросил, из-за чего там у них шум, что это еще за Бродский, и он мне без обиняков ответил: “Тунеядец”".
