Внутри гигантской советской империи существовали некие полуфеодальные образования, обладавшие известной независимостью. Одним из таких обособленных концернов, трестов, воеводств был конгломерат издательств, редакций, творческих союзов, домов творчества, которому подошло бы название Совлит. Бродский обитал на самой окраине этого воеводства, в статусе то ли изгоя, то ли юродивого. Он был несовместим с этим миром, как Мастер в романе Булгакова был несовместим с "Домом Грибоедова". Именно подозрительность и неприязнь литературных магнатов оказались, в конце концов, главной причиной его высылки за границу. Поэтому, для полноты картины, я позволю себе включить здесь отрывки из своих заметок о воеводстве Совлит — заметок, построенных в виде описания поездки литературной делегации в Чехословакию.
Между Зощенко и Кафкой
1. Пятница
Это какая-то странная, невиданная мною раньше очередь — двойная. Она начинается у дверей банка на Ленинградском проспекте и отходит от них двумя длинными рачьими усами, которые вытянуты далеко вдоль панели, сходятся и расходятся во враждебном недоумении. В каждой человек по сто, и, кажется, никто толком не знает, почему — две. Говорят, что одна — для командировочных, другая для тех, кто едет за границу по служебному заданию. Но разве командировочные — не по служебному? Тайна. Пытаешься приглядеться, какая из очередей движется быстрее. Вскоре понимаешь, что они вообще не движутся. Ни та, ни другая. Потому что помещение банка внутри набито битком. И все же у закрытых дверей не утихает незаметная возня, люди с напряженным сопением оттирают друг друга спинами, животами, давят коленом, локтем, бедром, что-то шипят сквозь стиснутые зубы, судорожно вцепляются в поручни, обливаются потом под сентябрьским солнцем.
Прохожие огибают диковинную очередь с опаской и любопытством: уж очень необычна по составу. Почти одни мужчины, вида важного, чиновного, из тех, которые сами любую очередь в своей приемной будут мариновать часами. А вот, гляди-ка ты, и им за чем-то приходится выстаивать на такой жаре. Время от времени кто-нибудь притормозит на бегу, спросит:
— Что дают?
— Деньги, — честно отвечаю я.
Отходят, недоверчиво усмехаясь.
Только один раз довелось мне в Америке оказаться в подобной очереди. Так же кряхтели и тискались люди у закрытых дверей, так же молча выдавливали друг друга, так же стискивали зубы. И куда же вели заветные двери? Увы — и люди в очереди были россияне, и давились они в российское консульство в Нью-Йорке за визами для въезда в Россию. "Очередь, которая всегда с тобой". Я простоял час — ни один человек не был пропущен в двери консульства. Пришлось уйти и покупать визу в бюро путешествий. (Теоретически в консульстве можно было получить визу бесплатно.)
