Почему же ты сейчас… Сам отрубил ногу «беспомощного», спящего старика?!
У Ратибора в душе творилось страшное.
Да, он понимал, разумеется, что если толковать его поступок с точки зрения обычного человека, людской и Господней морали — он ни в какие ворота не лезет! Подло, гнусно, бесчеловечно!.. Все равно что в бою — удар в спину!
Но! Как можно говорить о… Человечности, применительно к тем… Да, тварям, нечисти, чёрным магам, воплощённому Злу, которое противостоит сейчас всем им — Людям?!
А больше всего его напрягало осознание, что применяя к такому противнику его же методы, он и сам… Становится как бы на одну доску с ними.
Мерзким и бессердечным. Коварным. Хладнокровным убийцей.
— Я отвечу. — сдержав рвущийся наружу комок ярости и ненависти, Ратибор продолжил тем не менее, абсолютно ровным тоном, — После того, что сделал Прол, я многое передумал…
Я… Понял, что ведя войну не на жизнь, а на смерть с не-людью, нельзя победить, воюя «по-честному»! Моя… «честность» уже стоила жизни двум ни в чём не повинным детям!
И вот что я решил: пусть меня считают негодяем, мразью и сволочью, но…
Если я увижу шанс, пусть даже и не вяжущийся с людским кодексом честности и чести, но — позволяющий убить очередного мерзкого Колдуна, или какую-то поганую нечисть — я воспользуюсь! Чтобы убить!..
И пусть потом — ну, уже после того, как тварь будут мертва! — меня ткнут мордой в то, что я сделал это «не по правилам Чести и Совести» — мне наплевать на такое мнение! Главное — чтобы колдуны, их прихвостни, и их твари — были мертвы! А уж со своей… Совестью я как-нибудь… Сам разберусь!
Долгое молчание прервал вздох, и слова вновь повернувшегося на спину Вадака:
— Слова не мальчика — но мужа… Ты прав в том, что нельзя бороться со Злом, и не запачкаться… по самые уши. Но!
Есть всё же грань — где кончается борьба со Злом, и начинается… само Зло.
Помни об этом!
— Я… Запомню, Вадак!
На третий день Всеслав почувствовал себя окрепшим настолько, что даже смог сходить к соседям и купить вполне здоровую лошадь. Деньги взяли из запасов самого «учителя» — Вадак с помощью лозы нашёл, где тот хранил свои «оборотные средства».
Во избежание всяческих пересудов и проблем, кудесник снова закрыл глаза стражников городской стены на трёх выезжавших из массивных крепостных ворот всадников.
И вот уже город с опустевшей избой, где Всеслав провёл худшие полтора года своей юной жизни, скрылся в пыли за гребнем очередного холма. Всеслав даже не оглянулся.
