Дурманящий запах мяты | страница 28



Помолчав, Фая затянула песню:

— Эх, душа моя томится.
В битву просится мой меч.
Хочет кровушки напиться,
Родину от зла сберечь!

Файкины музыкальные способности впечатлили не только до смерти испуганных белок, но и всю армию принца — в лесу воцарилась гробовая тишина, отчего песнь подруги стала ещё пронзительнее. В довершение всеобщего ужаса, я подхватила мелодию. А что? Так хоть веселее ехать. Тара и Жорса злорадно хихикали впереди… И зря! Наша песня так понравилась воинам, что было уплачено по 2 медяка каждой лишь бы молчали.

Сообразив, что пение — хороший способ обогатиться, ну, и просто от любви к прекрасному, мы снова запели. Уже другую песню. И опять примчались вояки с деньгами, уговаривая поберечь наши лебединые голосочки для концерта перед врагами, которых такие вопли должны либо заставить сдаться без борьбы, либо разбежаться в разные стороны. Чувствовать себя тайным оружием, конечно, приятно и мы согласились сохранить силы для военных манёвров.

Однако спустя ещё какое-то время стали тренировать «орудие смертоубийства», в очередной раз затянув старинную амазонскую балладу. На самом деле арии двух девиц позади объяснялось чувством наживы, но кто в этом сознается?!

К вечеру, мы насобирали приличную сумму — мужики были готовы отдать даже последние портянки, лишь бы послушать умиротворяющую тишину. В вонючих портянках мы не нуждались, а тишина нас нервировала… Успокоились мы лишь, охрипнув.


Темнело. Войско разбило лагерь. Амазонки держались особняком в сторонке: каждая с усердием начищала меч, что привлекало внимание голодных до баб вояк. Вид сильной женщины с подобием мужского начала в руках заставляло больную фантазию шалить. Мужики пускали слюни по ветру. Девушки загадочно подмигивали воинам, соревнуясь в количестве очарованных. Я в этом участвовать, естественно, отказалась, и тут меня подхватила Настасья, которая до этого ни на секунду не оставляла принца без внимания.

— Эй! — окликнула она меня.

Памятуя, о том, что мы не должны при всех начищать друг другу физиономии, я покорно остановилась.

— Поди, помоги их повару! — приказала шпионка.

Ах, ты курица не ощипанная! Вот тебя-то я и приготовлю, после того, как космы повыдергаю! — хотелось мне ответить, но я старательно скалилась, то есть улыбалась.

Настасья ждала от меня именно того, о чём я подумала, но мой подлый заговорщицкий вид, смутил её. Она чувствовала подвох. Ничего не ответив, я поклонилась и, отсалютовав, удалилась исполнять приказание. Настасья недовольная моим покаянием, выругалась в пустоту перед собой.