Сладкая темнота…
Едва солнце собралось подняться из своего укрытия, петух Любы уже взгромоздился на ограду и громогласно поприветствовал начало нового дня, пробуждая всю округу. За что в птицу запустили вязаным лаптем.
Люба не любила рано просыпаться, предпочитая с часик понежиться в кровати. А живность в её дворе этого не одобряла, и заготавливала подлости к пробуждению любимой хозяйки: коза отвязывалась и шла точить рога об копыта лошади, та в свою очередь, чтобы отбиться от назойливой драчливой твари, била копытом по упорке, которая ломалась, предоставляя кобыле полную свободу действий. Подгоняемая козой лошадка мчалась вовсе не в сторону леса, а в огород. После чего Любане приходилось расплачиваться за дообеденный сон, покупая продукты на рынке — на её грядках ничего не росло благодаря зверюгам.
Заспанное солнце показалось над горизонтом.
Я лежала с открытыми глазами и пыталась понять: «КАК?». Как такое могло произойти? Вчера я так доверчиво закрыла глаза рядом с мужчиной и уснула… Вот идиотка! Одно из главнейших правил амазонок: никогда не расслабляться в обществе врагов, мужчин и незнакомцев.
Так, что произошло этой ночью? Ощупав себя и убедившись, что все вещи на мне, версию с любовными играми, я с облегчением откинула. Нащупала кое-что лишнее. Куртка, мужская. Пахнет чем-то приятным. Ландыши или сирень? Принюхавшись, я никак не могла стащить с себя эту ненавистную вещь.
Пересмешник ещё спал в рубахе, на холодной земле. Он пытался согреться и спрятал руки подмышки. Светлое, в принципе, красивое лицо побледнело от утреннего ветерка, доносившегося из лесу. Видимо снились Таю приятные сны — ни одной складочки на лбу, уголки губ слегка вздёрнуты вверх. Королевские наложницы в его огромной постели совсем расшалились и вытворяли что-то этакое — решила я.
— Сейчас, ты получишь такое удовольствие дружочек! — Я безжалостно потрусила его за плечо.
— Тай! — рычала я.
— Ори… — сквозь сладость сна выдохнул парень и, попытался расплющить правый глаз.
Когда я, наконец, отпустила советника, он уже самостоятельно уселся и, растирая замёрзшие плечи, постарался расправить затёкшую спину.
— Что было ночью? — уточнила я, чтоб уж точно знать, не совершила ли ошибку.
Парень по утрам туго соображал, поэтому мой вопрос заставил его задуматься. Осмотрев меня многозначительным взглядом, Тайрелл выдавил:
— Ничего. А что?
— Слава Прародительнице!
Тайрелл пожал плечами, откровенно не понимая моей радости.
