Лациф плохо видел, конечности не слушались, а при любом напряжении, в тело словно тысячи наколенных игл втыкали. Еще попытка двинуться и снова жжение. Попробовал моргнуть, заныло. Еще раз. Боль становилась неприятно сильной, словно ему клеймо на глазном яблоке поставили, он яростно взревел, крепко зажмурившись, глаза обожгло невидимое пламя, но когда веки поднялись изображение стало четким.
- Выйдите-прохрипел он.
-Что?! - Натиэлль ушам своим не поверила.
-Выйдите!
Пусть и с недоумением на лице и страхом во взгляде, но все присутствующие, кроме Илои вышли.
-Ты тоже.
-Я знаю, что происходит-тихо прошептала она. - Пока я была частью вас, я обновляла информацию, но теперь этими процессами занят ваш мозг. Периодически придется перезагружать все свои системы. А эта боль от возвращения. Аватар застыл без вашего сознания хозяин.
-Перезагружать СВОИ системы? -Лациф и без того чувствовал себя плохо, но теперь совсем раскис.
«И кто я после этого? Какой я отец? Какой я король? Я никто! Набор цифр! Я чертово ничто, которому надо перезагружаться!»
-Вы теперь самостоятельное игровое ядро! - она смотрела на него своими прекрасными глазами.-И сейчас, когда все данные загружены, согильдийцы переподключены к вам полностью. Их программы переписаны вами с соответствующими изменениями. Теперь они такие, какими их видите вы! Они живые! Вы слышите хозяин? Вы создаете новый мир!
Он выдохнул и в горле снова запершило.
«А мне почему-то кажется, что этот мир создает меня.»
Руки дрожали от слабости и злости:
-Сколько...меня не было?
-Сутки.
-Ясно. А теперь все же выйди.
-Хорошо хозяин-она опустила свои печальные глаза и торопливо закрыла за собой дверь.
А по всему замку разлетелся дикий рев их короля полный ярости и тоски. Его никто не должен видеть слабым и пусть он хрипит как раненый волк, но это всего лишь голос. А скрюченное от боли тело и мучительное выражение на лице навсегда останутся только с ним. Лацифа ломало, словно приходилось сгибать стальной прут, вставленный в каждую конечность. Казалось, даже волосы ноют. Он не мог сдерживать крика, никогда прежде ему не приходилось испытывать таких мук. Но его ломало не только снаружи, душу тоже разбило на части и перемешало, вновь собрав в небывалый узор.
“Он и вправду больше не он.”
И крики смолкли.
Натиэлль и Илоя всю ночь не отходили от его комнаты и напугано смотрела на дверь, когда она медленно открылась и из нее показался измученный Лациф. Весь в поту, ноги дрожат, но он стоит на своих двоих.
