И вдруг стало совершенно неважно, что Ястребы проиграли битву, что его отношения с Ольгой разваливаются на куски, и что он опять проштрафился перед Эриком. Значение имела лишь горячая влага на его руке и плоть, пульсирующая под пальцем, и стоны вперемешку с ругательствами, сыпавшие изо рта Стейны.
— Хочу тебя поцеловать, — зашептал Кен, почти касаясь ее губ своими.
— Не надо хотеть, просто целуй, — простонала Стейна, задыхаясь от приближающегося оргазма.
Кеннет провел языком по ее щеке, снова куснул за ухо.
— Неееет, — протянул он.
— Почему?
— Потому что ты хочешь этого даже сильнее, чем я.
Стейна ничего не смогла ему возразить, потому что Кен надавил сильнее, заставляя ее кончить. Он ввел в нее два пальца, продолжая теребить клитор большим.
— Давай, Стей. Еще, — потребовал он, жестко трахая ее рукой.
И она вздрагивала, вцепившись в его плечи, двигая бедрами вперед, чтобы он мог проникнуть глубже, чтобы удовольствие стало еще ярче.
Кен был уверен, что она будет материться, кончая, обзывать его, но Стейна лишь звонко вскрикивала, и эти звуки были лучшей музыкой для его ушей.
А потом она аккуратно, но твердо отвела его руку в сторону, поправила платье и улыбнулась.
— В расчете, Кеннет, — проговорила Стейна и пошла к лагерю.
Кен рассеянно потирал пальцы друг об друга, пока они не высохли на ветру.
Я отчаянно учусь лицемерить,
Да уроки пропадают без толку…
— Во дела, — хихикнула Нори. — Так ты хотел Наташку с малолетства?
— Нет, с чего ты взяла? — отмахнулся Артур, но сам вдруг понял, что девчонка права.
— С того, что ты — больной идиот. В твоем стиле хотеть бывшую телку родного дяди и ревновать ее же к московским соплякам. Пипец, Артур, ты хоть понимаешь, что твоя вражда с Беном — это банальное желание доказать Стейне, что ты лучше? Наташа любит Гришку, поэтому он тебя и бесит сильнее, чем остальные Волки.
— Не пори чушь, — огрызнулся он, полагая, что и этот спор проиграет, если будет оправдываться, но все же сказал: — Я не ревную Стей. Вообще, ревность — это бред. Тем более к Бену. Просто…
— Просто?
— Просто на Севере она — моя.
— Она сама-то в курсе? — Нори снова хихикнула.
— Мне насрать. Я сказал.
— А, ну если ты сказал… — издевалась девушка, посмеиваясь. — Еще Тони скажи. Он, видимо, совсем не в курсе.
— Уже в курсе, — рявкнул Савицкий. — Сказал и ему. Даже показал.
Нори сощурилась.
— Когда?
— В первый же день, как вернулся.
— Господи, — только и простонала девушка. — На концерте?
