Хелл перевернулась на спину, утягивая Бена наверх. Она чуть раздвинула ноги, и он удобно устроился между них. Идеальная позиция. Потребовалось очень, очень, очень много сил, чтобы не скользнуть в нее.
— Хелл, — оторвался Бен от сладких губ, намереваясь остановить и ее, и себя.
— Пожалуйста, Бен. Мы можем все исправить.
— Не можем.
— Мы уже это делаем. Я делаю… Пожалуйста, давай вместе. Ты нужен мне. Ты же знаешь.
— Хель, я могу и… — он протолкнул руку вниз, предлагая ей то, что мог дать.
— Нет, — она тут же сжала его ладонь между бедер. — Хочу тебя. Внутри.
— Мы не можем, Хелл, родная. Правда не можем, — уговаривал ее Бен из последних сил.
— Можем. И будем.
Она тоже опустила руку, коснулась его паха, робко погладила. Бен подавился стоном, закашлялся. Одно прикосновение, и он уже готов уступить ей во всем.
— Нет, детка, нет, — скулил Бен морщась, чувствуя себя махровым мазохистом, но не имея сил остановить изучающие поглаживания.
— Назови мне адекватную причину. Хоть одну. Почему нет?
Хелл прекратила его трогать, давая возможность собраться мыслями и ответить. Бен перевел дух и выпалил:
— У меня больше нет презервативов.
Валькирия хитро улыбнулась, приподняла бровь.
— У меня есть, — сказала она, буквально засияв от счастья.
— Что? — даже крайняя степень возбуждения и борьба с собственными желаниями не помешали Бену… обалдеть. — Откуда, блин, Хелл?
— Алло, мы в XXI веке живем. Не только мальчики носят презерватив в бумажнике, — хихикнула Хелл, наслаждаясь его удивлением.
— На кой черт тебе презервативы, маленькая вероломная девственница?!
— На всякий случай.
Хелл легонько пихнула его в грудь, выползла из-под Бена, сбегала в прихожую, откуда вернулась с маленьким фольгированным квадратиком.
— И я не девственница, если что, — едко подметила она.
— Я заметил, ага. Уже нет, — решил поддержать Бен ее игривый тон.
— У тебя остались еще аргументы, прежде чем мы продолжим?
— Нет, пожалуй, нет. Хотя…
— Ну что?
— Ничего, иди сюда, — окончательно сдался Бен, укладывая Хелл обратно в постель, подминая под себя. — Я не могу придумать ничего убедительного, пока ты голая.
— Зачем что-то придумывать?
— Не знаю. Зачем-то нужно было, но я забыл, едва увидел твою грудь.
Хелл тихонько засмеялась, погладив его по щеке. Бен завис над ней, балансируя на локтях, любуясь разметавшимися по подушке волосами, румяными щеками, пухлыми губками, огромными глазами, в которых плескалась море обожания, море любви. Он знал, что не стоит ее. Он знал, что Хелл поймет это. Он знал, что будет помнить ее такой. Но сейчас Бен ничего не хотел знать, кроме того, что любит ее, что хочет ее, что она — его.
