И все же я был тем, кто просил. Эта женщина была нужна мне больше всего на свете.
Ничто никогда не оттолкнет ее от моих рук.
Ничто.
– Скажи мне, чего ты хочешь... – попросил я. – Скажи мне, Лия.
– Тебя. Я хочу тебя.
– Сохранишь ли ты мое семя внутри себя?
– Да.
– Обещаешь?
– Боже, да, Джек.
– Чего ты хочешь?
– Я хочу... мне нужно... – она сдалась. – Пожалуйста, трахни меня. Сделай мне ребенка.
По крайней мере, она была честной.
Это сломало мой разум. Я поддался этому звериному зову, слишком чертовски смиренный и благодарный, что эта женщина позволила мне трахнуть ее. Я сделаю все, что она захочет, что угодно, и этого будет недостаточно, пока я не услышу, как она скажет мне, что она будет моей.
И я не поверю ей, пока она не докажет это.
Пока она не заполнится моим ребенком.
Ничто не остановит это сейчас.
Покалывание началось в моем члене, поднявшись вверх по моему позвоночнику. Я стонал, вбиваясь в нее, используя ее изнывающее тело как маленькую игрушку, чтобы зародить тепло внутри нее. Мое семя стремилось в глубину ее лона, но я сдерживал свой член до тех пор, пока ее тело не сдалось. Наши тела соприкасались, обнаженная плоть к обнаженной плоти, и мои яйца еще сильнее ударились о ее вход.
Каждая волна моего оргазма истощала меня.
Я не мог дышать. Не мог думать. Я цеплялся за нее, как за единственный способ привязать меня к миру. Лия приняла меня, снова содрогнувшись от слабого и мучительного удовольствия. Мы оба рухнули.
Кончившие.
Разрушенные.
Стонущие.
Поверженные.
Я не спешил выйти из нее. Я бы никогда не вынул свой член из нее снова, если бы мне не пришлось. Мы перевернулись на бок, и мой член держал ее набитой всем, что я мог ей дать.
Она успокоилась в моих объятиях, но ее дыхание было прерывистым, как последствие после наших толчков, укравших ее голос. Она закрыла глаза, ее руки сжимали мою твердую руку, прижимая ее к себе.
Это не было похоже ни на что, что я когда-либо испытывал.
У меня никогда не было такого чувства близости с кем-либо. Никогда не было такого удовольствия. Я позволил ей отдохнуть от моего напора. Она имела полное право спать и наслаждаться чистым блаженством, которое обрушилось на нас, когда мы занимались любовью.
Блядь.
Занимались любовью?
Что бы ни случилось, это было ненормально.
Или, может быть, нормально? Может быть, именно так пары на самом деле испытывают страсть и занимаются любовью?
Я не знаю. У меня никогда не было ничего, кроме безумного веселья. Прямые физические реакции от губ вокруг моего члена или киски, отделенной от меня резиной. Черт, я никогда не говорил с девушками, которых трахал. Я даже не знал их имен.
