Да, очень знакомый город. Здесь перед войной я начинал свою солдатскую службу. Вон там, на аэродроме, охранял самолёты и мечтал стать лётчиком. ..
Приятно, что мечта сбылась, и я лечу на бесшумных крыльях над знакомыми улицами и площадями. Далеко внизу белеет казарма, в которой я когда-то жил...
Но любоваться знакомыми улицами некогда. Солнце уже довольно низко склонилось к горизонту, а до аэродрома 100 километров. Потоки значительно ослабели, да и облака стали попадаться реже. Медленно, от одного к другому, продвигаюсь вперёд. Стараюсь не терять высоту: внизу потоки слабее.
В полёте время бежит незаметно, стрелки часов показывают шесть вечера. Тают последние облака. Но ещё есть надежда
Направляюсь к большой чёрной пашне. За день она хорошо прогрелась на солнце и теперь отдаёт своё тепло в атмосферу. Планеристы называют такие потоки «терминами». Я терпеливо кружусь над пашней, пока поток не ослабевает совсем. Но я счастлив, ведь у меня 1800 метров высоты, и этого вполне достаточно, чтобы долететь до аэродрома!
Планёр скользит в воздухе почти бесшумно. Я отдыхаю после напряжённого полёта. Болтанки нет, тихо. Вдали показывается пятно аэродрома. Нацеливаю нос планёра прямо на него и мчусь с высоты, прибавляя скорость. Всё отчётливее вырисовывается ровная цепочка крохотных планёров на стоянке. Значит, полёты уже закончились. Но меня ждут, запрашивают по радио, где я нахожусь.
Я не спешу с ответом. Хочется преподнести друзьям сюрприз. Может, кто-то уже говорит: «Наверно, не повезло сегодня нашему Старому грачу, засел где-нибудь...»
Аэродром всё ближе и ближе. Незаметно, со стороны солнца, я проношусь на максимальной скорости над самой стоянкой, над лагерем, где летом живут спортсмены-планеристы, и круто взмываю вверх. Прилетел!
Выпускаю воздушные тормоза. Ещё минута — и я приземляюсь прямо возле стоянки своего планёра, откуда взлетел утром.
Ура! Есть новый всесоюзный рекорд!
Подбегают друзья, улыбаются, поздравляют с победой. Кто-то даже преподносит ромашки, сорванные тут же, возле стоянки.
Но я не тороплюсь отвечать на поздравления. Последнее слово за барографом.
Достаю из багажника маленький коричневый ящичек с тикающим часовым механизмом, смотрю в плексигласовое окошечко на барабан с закопчённой бумагой и не верю своим глазам. Стрелка барографа упёрлась в планку, которой закрепляется бумага, да так и застряла, не дописав барограмму до конца.
— Ай-я-яй! — сочувственно вздыхают ребята. — Неужели из-за такого пустяка пропал рекорд?
