— Ну как?—спрашиваю.
— Подходит! — кричат хлопцы, наперёд предвкушая, кто в какой избе блины есть будет.
На земле нас заметили: на улицах оживление, народ выбегает, на колхозном дворе всё в движение пришло.
Ну, думаю, полный порядок, готовят нам колхозники госте-
приимную встречу. Ведь не часто бывает, чтобы гости прямо с неба спускались.
Осмотрел я выгон рядом с фермой — вроде подходящий. Впрочем, кто его разберёт с километровой высоты, какой он. Сами знаете, на незнакомую площадку с десантом садиться рискованно. Стой, думаю, чего я их должен катать? У них же учебное задание — «прыжок в тыл к партизанам». Вот и пусть прыгают.
— Внимание! — командую. — Приготовиться к прыжку! — А сам против ветра захожу, рассчитываю так, чтобы хлопцы приземлились прямо на молочную ферму.
— Пошёл!
За две секунды планёр опустел. Спускаются мои орлы на парашютах, а я вокруг них спирали описываю. Внизу — вся деревня навстречу бежит. Кто на возах, кто верхом, а кто и на своих двоих мчится. И всё больше женщины, по платкам замечаю.
Я не видел, как приземлялись мои хлопцы, потому что сам занялся посадкой. Рассчитал нормально, сел рядом с толпой. Быстро отстёгиваю привязные ремни, снимаю парашют, тороплюсь в дружеские объятия местного населения. Открываю фонарь, слышу топот копыт. Оглядываюсь — на какой-то кляче дед с берданкой мчится. Ни дать ни взять, шолоховский дед Щукарь. «Наверное, колхозный сторож», — подумал я. И не успел соскочить на землю, как этот самый дед на полном скаку осадил своего гнедого и на меня берданку поднимает.
— Хенде хох! — кричит. — Руки вверх!
— Какой там «хенде хох»!—смеюсь. — Спятил ты, дед, что ли? Не видишь, что свои?
А дед молодцевато спрыгивает с коня и ещё громче орёт:
— Хенде хох, фашист проклятый! Стрелять буду!
— Послушай, — говорю, — что ты меня оскорбляешь, какой я тебе фашист, я. ..
И не успел я представиться, как дед пальнул из берданки. Э-э, думаю, наверное, этот дед рехнулся. Чего доброго, ещё убьёт ни за что ни про что, и лишится наша эскадрилья красавчика Саши Докторова. Жалко себя стало. И что вы думаете? .. Поднимаю я руки.
А дед не унимается:
— Ах ты гитлерюга проклятый! Научился по-нашему говорить, так думаешь, что нашу бдительность обманешь? Я вашу внутренность знаю, ещё в первую империалистическую с вами воевал! А потом в восемнадцатом выгонял с Украины. . . Нас не проведёшь!
«Так вот в чём дело! — смекнул я. — Приняли нас колхозники за вражеский десант. Оно и не мудрено, фашисты до самой Волги дошли».
