— Я уже видел такие провалы, — подошел сзади Шубин. — Они возникают иногда в тундре, потом заполняются водой и становятся озерами. Редкое зрелище. Я видел их всего пару раз за десять лет. Местные верят, что это — ходы в подземные владения старого народа. Их прогрызают демоны, чтобы старый народ смог выйти на поверхность.
Один из казаков упал на колени рядом с Хадри и стал истово креститься, шепча молитву и отбивая земные поклоны.
— А еще, — продолжил Шубин, — местные считают, что такие дыры появляются перед большой бедой.
— Ты и впрямь веришь, что там, внизу, живет старый народ? — повернулся к нему Макарин.
— Не знаю. Вода, набранная из-под идола, действительно помогла Иринье. Но может это и случайность. И старый народ тут не при чем. Я предпочитаю верить только в то, что вижу своими глазами.
Хадри вдруг прекратил напевать, встал и подошел к ближайшему оленю. Он долго гладил его по морде, что-то шепча. Потом снял с него упряжь, отвел в сторону, достал с пояса длинный нож.
— Эй! Самоед! Ты что делаешь?
Воевода ринулся было к Хадри, но Шубин крепко взял его за локоть.
— Не мешай. Он должен это сделать, иначе дальше не поедет.
— Но у нас и так мало оленей!
Хадри быстро перерезал оленю горло. Тот забился в конвульсиях, замотал головой, пытаясь оттолкнуть самоеда. Хадри крепко держал его за рога и прижимал к земле. Кровь волнами хлестала на траву, заливая все вокруг. Когда животное затихло, Хадри вытер нож, сунул его за пояс, связал оленю ноги куском веревки, и с трудом потащил тяжелую тушу вниз, к яме.
— Он не дотащит, — сказал Макарин.
— Помогать ему тоже не надо. — ответил Шубин. — Это его вера. Пусть делает, что должен.
Все стояли на вершине холма и молча наблюдали, как самоед сперва долго, надрываясь, спускал оленя по склону, потом, когда до ямы оставалось несколько шагов, стал осторожно подталкивать тушу к краю. Наконец, олень с шорохом рухнул вниз, увлекая за собой комья мокрой земли, исчез, оставив после себя только длинный темный след на зелени холма. Хадри отпрыгнул от ямы, и Макарину показалось, что там, откуда упал олень, яма стала шире.
Когда самоед поднялся обратно, то долго о чем-то говорил Шубину, хмурясь и с опаской поглядывая на расстилающееся внизу болото.
— О чем он говорит, Шубин? — спросил воевода.
Поморец обернулся.
— Говорит, что подземные духи приняли жертву… Вроде бы.
Кокарев хмыкнул.
— То есть можно ехать дальше?
— Да. Только единственная дорога через топи как раз перекрыта ямой. И ее не объедешь, затянет. Тут как раз с краю самое гиблое место. Придется в обход, вдоль края болота. Дальше будет еще тропа, а там и до излучины Пура недалеко. К ночи должны успеть.
