Неожиданно она моргнула и взгляд оборвался, как будто между ними поставили заслонку после того как они показали друг другу слишком много сокровенного. Она смущенно опустила голову, медленно вытащила ногу из-под себя и отошла к буфету, повернувшись к нему спиной. Надо было срочно вспомнить, зачем она сюда отошла, но мысли путались и разбегались. Она никак не могла успокоить бешено бьющееся сердце.
Он смотрел на ее узкую спину, низко опущенную рыжую гриву, длинные белые ноги, и понимал, что именно он виноват в ее смущении. Надо ей что-то сказать, как-то объяснить, а для начала как-то позвать, чтобы она повернулась к нему. Назвать ее сейчас одним из имен из списка — более чем глупо. Он встал со стула и в два медленных неверных шага приблизился к ней. Дотронулся до ее плеча.
— Я…
— Поцелуй меня, — она резко развернулась и подняла на него свои бесподобные изумрудные глаза.
— Нет, — отшатнулся он.
Она закусила нижнюю губу от обиды и смущения, тем не менее гордо приподняв подбородок.
— Нет, ты не так пон… я не… черт! — он снова прикоснулся к ее плечу, словно пытаясь удержать ее или не ее, а скорее этот момент на месте. — Я не смогу остановиться, — честно сказал он.
— Я и не прошу…
— Я не могу…
— Я могу никогда ничего не вспомнить, — сказала она, как будто прочитав его мысли.
— Я…
— Поцелуй… — прошептала она, опустив глаза, уже потеряв всякую надежду, что он ответит на ее просьбу.
Именно это сломало его. Он взял ее за подбородок, поднял лицо к себе, вглядываясь в него, словно пытаясь найти там ответ. Она, неверно истолковав его заминку, выдернула подбородок и дернулась, чтобы уйти в комнату. Но он быстро прижал ее к буфету, не давая даже двинуться. Положил руку на ее щеку, повернул к себе и накрыл губы своими. Почувствовал, как под его губами они расслабляются, распускаются как бутон розы. Все! — крутилось в голове — Обратной дороги нет! А он ее и не хотел, чувствуя всем телом ее податливое тепло. Чувствуя каждый изгиб ее тела. Он как будто тонул в этом омуте. Боже, помоги им обоим!
А потом все мысли улетучились, когда она приоткрыла губы, и он почувствовал ее язычок. Вот тогда он окончательно потерял голову. Страсть вырвалась на волю, как долго сдерживаемая пружина. Он сминал ее губы своими, покусывал ее шею, полизывал белоснежные холмики в вороте рубашки.
Она отчаянно пыталась удержать равновесие, схватившись за его огромные плечи. Какой же он твердый! — это о плечах. Но когда он подсадил ее на край буфета, так, что ей пришлось обхватить его ногами, она даже глаза распахнула от того: какой же он твердый! Она стала стягивать с него темно-синий пуловер. Он на секунду оторвался от ее губ, быстро избавился от него и снова прижался к ней губами, как будто страдающий от жажды к глотку воды. Она запустила руки в его взъерошенные волосы. Они оказались мягче на ощупь, чем она думала. Она даже не поняла сначала, что это был за звук, когда ее рубашка затрещала, и на пол посыпались оторванные пуговицы. Она улыбнулась и куснула его за нижнюю губу. Тем временем его руки уже накрыли ее груди.
