Ну что за закон подлости! На автозаправке колы не было, пустые полки! Возмущение прибавило сил, но ненадолго, только чтобы дойти домой.
— Кола лайт? Кола лайт? — он швырнул бутылку в мусорное ведро и повернул к ней потемневшее от злости лицо: — Сколько раз можно повторять, я не пью колу лайт!
Он продолжал что-то орать на нее так громко, что казалось его услышат на другой стороне улицы.
Она испугалась, сильно испугалась! Его глаза стали черными, безумными, он размахивал руками, продолжая кричать.
Она втянула голову в плечи, вся сжалась и оцепенела, ожидая удара.
Наверное, вся ее сжавшаяся фигура вернула его в реальность, потому что он перестал кричать и молча стоял, глядя на нее.
Она вытащила голову из плеч, сглотнула комок в горле, образовавшийся от страха, и произнесла тихо, как она надеялась, ледяным тоном. На самом деле голос ее дрожал и она была на грани срыва:
— Если еще раз ты так на меня накричишь — больше меня не увидишь!
И прошла мимо него к входной двери. Он бросился за ней, успев поймать и закрыть уже отомкнутую ею дверь.
— Валерьюшка, не уходи!
— Пусти! — она тянула дверь на себя безрезультатно пытаясь ее открыть.
— Прости! Прости меня! Не уходи, прошу тебя!
— Пусти! — она снова рванула дверь на себя, губы и подбородок задрожали и она стала опускаться на пол.
Он обнял ее и опустился на пол вместе с ней, прижал ее лицо к себе, а она зашлась в рыданиях. Он морщась от угрызений совести, слушал, как она лепетала сквозь рыдания и нервные вздохи:
— Я… я шла… под дождем… мх… мх… чтобы купить тебе… мх… мх… колу, а там не было… а ты не брал трубку… и я взяла… лайт… ааа…
Слезы лились ручьем, ей было так обидно, как бывало обидно в детстве, когда тебя несправедливо наказывают.
— Прости, прости меня, — шептал он ей в волосы, все сильнее прижимая ее к себе, пытаясь забрать обиду, которую сам и же и нанес. — Прости, я не хотел! У меня был очень тяжелый день. Знаю, это не оправдание! Прости меня! Ну хочешь я пойду сейчас куплю тебе шоколадных конфет?
— Не хочу, — ответила она, сквозь всхлипы.
Постепенно она затихла, а он все еще продолжал успокаивающе гладить ее по спине.
После нескольких минут тишины, в течение которых они все так же неподвижно сидели обнявшись у входной двери, он спросил:
— Испугалась?
Она молча робко кивнула.
— Мне… — воздуха не хватило и она судорожно вдохнула. — Мне казалось, ты сейчас меня ударишь.
Он даже дышать перестал:
— Посмотри на меня, — попросил он, поднимая ее лицо к себе за подбородок. Она лицо подняла, но глаза все еще оставались опущенными. — Валерьюшка, посмотри на меня, — попросил он своим проникающим куда-то до спинного мозга шепотом.
