Иногда (очень редко) мне кажется, что я родилась не в той части Шиана, не в той семье, а может, и не в том мире.
Между тем гувернантка невозмутимо продолжала:
— Обратите внимание на её талию. Я бы сказала, что талия — самое значительное достоинство Шелии. Покрутись! — Бесцеремонно дёрнув за платье, она заставила меня поднять руки и покрутиться на месте. Ещё бы указкой в меня ткнула! — Согласно прошлогодним данным, талия Шелии на два стандартных отклонения стройнее среднего показателя по западу Шиана. Само собой, во время сезона мы выберем платья, которые привлекут внимание к этому преимуществу.
Отец задумчиво смотрел мимо нас, вдаль и, казалось, почти не слушал гувернантку. Услышав о моей выдающейся талии, мать, которая до этого безмолвно стояла у окна, фыркнула и отвернулась. Мы отвлекали её от раскладывания пасьянсов, и моя талия её совершенно не интересовала, как, впрочем, и я сама. По настоянию родителей Сиала вышла замуж за незнакомого мужчину, моего отца, и подарила ему всего одного ребёнка, причём девочку. Без музыкальных талантов, но зато с тонкой талией. Они с отцом почти не разговаривали уже много лет, и их объединяло только одно: полное равнодушие ко мне.
— Так что по внешности я бы дала Шелии средний балл, — подвела итоги гувернантка. — Переходим к талантам. Вы и сами знаете, что музыкальных талантов у…
— Достаточно! — Отец хлопнул ладонью по столу и встал. — Меня не волнуют её музыкальные таланты или их отсутствие.
— Но как же! — возмутилась гувернантка. — Это так важно! Что же сделает бедняжка Шелия, если мужчина попросит её что-нибудь сыграть? Или — помилуй, богиня — спеть?
— Я покажу ему мою талию! — вырвалось у меня. Отец резко повернулся и впервые в жизни посмотрел на меня с интересом.
Гувернантка зашикала, но отец щёлкнул пальцами, и в кабинете воцарилась тишина.
— Я уже договорился о свадьбе Шели. Моя дочь не станет ввязываться в непристойные брачные игры. Быстрое, респектабельное замужество избавит нас от всего этого шума и гама и позволит избежать глупой влюблённости и недостойных прихвостней.
Мать вцепилась в занавесь с такой силой, что несколько завязок лопнули, обнажая пыльный карниз. Неужели равнодушная Сиала заинтересовалась судьбой своей единственной дочери?
— Мне никогда не нравились эти занавеси, — сухо заметил отец, и тогда мать дёрнула ещё сильнее и отбросила тяжёлую ткань в сторону. Я смотрела на неё, выпучив глаза и почти забыв о только что услышанной новости. До этого я ни разу не видела, чтобы моя мать выказывала сильные эмоции. Трудно понять, что она чувствовала в тот момент, но занавесь за это поплатилась.
