Каждый взгляд — как рана. Ей Богу, легче не выставляться, легче запереться в студии и забросать все работы брезентом. Чтобы никогда, слышите, никогда не ловить чужие взгляды и не сгорать от немого вопроса — нравится или нет. Нравится ли им моя душа.
Любой скажет, что так нельзя, что я извожу себя по глупости. Творческие люди поймут, остальные покрутят пальцем у виска. Мазохисты пожмут руку.
В искусстве нет хорошего и плохого. В нём не может и не должно быть стандартов. Есть только «моё» и «не моё». Остальное — шум.
— Доводишь себя до язвы? — усмехнулась знакомая художница, бросая взгляд на мои работы. Ещё одна «отказная» Лиознова. Бледная, нервная женщина в несуразных очках, делающих её похожей на стрекозу. Она создаёт восхитительные гравюры, вкладывая в них остатки зрения. Как она не прошла в тройку победителей, понятия не имею. Вернее, имею. Тьфу.
— Без самобичевания никак, — я вздохнула, заставляя себя выйти из пятого зала.
— И не говори, Ника. У меня так сильно голова разболелась, что еле вижу собственные работы, — пожаловалась она, потирая лоб.
— Осталось недолго, а потом выпьем в честь открытия.
— Боюсь, что я после первого глотка упаду под стол.
— Ты будешь в отличной компании, под столом и встретимся.
Кивнув, знакомая ушла, и я осталась одна.
Не хочу смотреть в сторону пятого зала, но голова непроизвольно поворачивается, и я слежу за потоком посетителей. Завтра не приду, послезавтра тоже. Поеду за город, куда угодно. Буду ходить по лесу и смотреть на природу, а не на человеческие лица.
Как же мне одиноко.
Как хочется чего-то невероятного, настолько волшебного, чтобы не думать ни о чём другом. Чтобы не думать о выставке.
— Видишь пожилую пару? Мужчина с тростью и женщина с блокнотом, — прошептал знакомый голос за спиной, и, ослабевшая после волнительного дня, я откинулась на грудь Резника.
Вот просто взяла и откинулась. Без приглашений и предупреждений.
Выдохнула, прикрыв глаза. У меня перерыв. Пусть пользуется мною, как хочет.
— Шшш, спокойно, расслабься, Ника. — Не удивившись моему поведению, Резник заботливо придержал меня правой рукой. Прижал к себе, поглаживая ладонью живот. — Довела себя до нервного срыва? Зря. Вот, слушай: эта пара зашла в пятый зал и протопала в конец, не останавливаясь. Направились прямиком к твоей абстрактной работе, «Взгляду издалека», и записали номер лота. Они стояли перед ней несколько минут, обсуждая, потом дамочка сделала снимок на телефон.
