Тин повернулся и посмотрел на её невысокую фигурку, такую белую на фоне чёрного камня. Неторопливыми шагами, он подошёл к ней вплотную, обдав жаром своей горящей кожи. Найли не пошевелилась, не отступила, глядя, как Тиниалирий поднёс руку к её лицу и, не притрагиваясь, погладил его волной тепла. Остановившись в паре сантиметров от её губ, он слегка пошевелил пальцем из стороны в сторону. Потом он смачно рассмеялся, откидывая голову и грозя Найли пальцем.
— Потрясающе! Макс предсказал, что именно так и будет! Он предупредил, что ты полезешь ко мне с назойливыми личными вопросами. Ещё он сказал, что ты спросишь о моём детстве и начнёшь выискивать у меня человеческие чувства, и я решил тебя проверить. — Дух вулкана снова затрясся от смеха и отошёл от Найли. — Он назвал тебя мозгокопом или чем-то похожим. Макс жаловался на тебя, Найли. Я — не человек, я — дух, но я теперь понимаю, о чём говорил Макс. Давай сразу договоримся, — его голос стал угрожающим, а на плечах заплясали язычки пламени, — ты больше не будешь задавать мне свои идиотские вопросы. Не ищи во мне никаких чувств, это бесполезно. Если тебе нечего мне рассказать, то танцуй, как Эльмира, или ещё что-нибудь придумай. Запомни: я очень, очень не люблю вопросы. Больше никаких манипуляций, а то я избавлюсь от тебя! — Он перешёл на крик, который разнёсся в горах гулким эхом, и его лицо стало неузнаваемой маской огня. — А сейчас — ВОН! Вон отсюда!
Он взмахнул рукой, и по обе стороны от Найли взмыли огненные стены. Жар ослепил её, и она услышала, как затрещали её волосы. Не дыша, на трясущихся ногах, она добежала по огненному коридору до края скалы, свалилась на колени и, опираясь о камни руками, начала сползать вниз. Шок поглотил её. Неужели она только что была так близко к смерти? А всё потому, что она задала ему несколько вопросов?
Царапая ноги о камни, она скатилась вниз на несколько ступеней, потом заставила себя схватиться за каменный выступ и остановилась. Что бы ни говорил Тиниалирий, он несправедлив к ней, и, если она не скажет ему об этом сейчас, то уже никогда не найдёт смелости вернуться на эту гору. И тогда он уж точно избавится от неё. Воззвав к своему безрассудству, Найли отряхнулась и снова поднялась наверх. Огня уже не было, и Тиниалирий стоял у края скалы, глядя вниз. Сжав кулаки, чтобы придать себе смелости, Найли закричала:
— Если вы и вправду настолько довольны своей жизнью, то почему вы приходите ко мне ночью и касаетесь меня в темноте, пока я сплю? Как вор, вы крадёте у меня прикосновения! Почему не сделать этого сейчас, когда я здесь, перед вами? Почему вы не хотите признаться, что вам хочется прикоснуться ко мне? Вы не такой уж и равнодушный, каким хотите казаться!
