— Максимилиан, мы вас любим!
Это, конечно же, был женский голос. Женщины боготворили Макса. Смуглая кожа, широкие плечи, жгучие глаза. Как же можно не проголосовать за такого правителя?
Можно ли победить в выборах, надеясь только на голоса женщин? Макс теперь знал ответ на этот вопрос.
— Макс, может это ещё не конец? Давайте попробуем снова.
А вот это уже мужской голос. Кто пустил сюда этого сумасшедшего? Конец наступил задолго до начала выборов, и заместители Макса позаботились о том, чтобы этот конец был бесповоротным.
Макс бросил быстрый взгляд на жену: на её лице была приклеена резиновая улыбка. Накладные ресницы чуть отслоились от левого века и подрагивали в такт её разочарованию. Максу захотелось отлепить от её лица эту улыбку, эти ресницы и вспомнить, кем была эта женщина на самом деле.
Он повернулся к толпе.
— Спасибо всем тем, кто поддержал нас, пока мы строили Лигу Сильного Союза. Это было чудесным, запоминающимся временем.
Макс не мог поверить, что он только что использовал слово “чудесным”. Запоминающимся — это да, это правда. Последние месяцы своей жизни он не забудет никогда. Так запоминается клизма с кислотой. Макс сделал глубокий вдох. Да пошло всё это …
— У вас всё впереди. Я верю, что вы сможете построить сильный союз, и я буду следить за вами с восхищением и любовью.
Ложь сморщилась на его языке, и Максу захотелось сплюнуть. Вместо этого, отстраняясь от жидких аплодисментов, он забрался в автомобиль и захлопнул за собой дверь.
— Между прочим, ты мог бы и поухаживать за мной. Хоть бы дверь мне открыл, — прошипела жена, не скрывая презрения. — Или у тебя яйца отсохли? Тебе мало того, что твоя карьера загублена? Ты хочешь, чтобы газеты написали, что ты — грубый мужлан?
— А я и есть грубый мужлан, и, насколько я помню, тебе это когда-то нравилось. Хотя это было так давно, что я мог и перепутать.
Водитель заёрзал на сидении, напоминая Максу о своём существовании.
— Куда, господин Рекар?
— Домой, — ответил Макс.
— На мою квартиру, — одновременно с ним сказала его жена.
Они обменялись взглядами.
“Думаю, что это наш последний взгляд друг на друга, — молча рассудил Макс и выдавил из себя улыбку. — Эта женщина когда-то любила меня, но тогда я ещё не был неудачником”.
Центр столицы кипел жизнью и полуденным жаром. Попрощавшись с водителем, Макс сунул в его руку все оставшиеся в бумажнике деньги. Всё, водителя у него больше нет. Хорошо хоть у него была квартира, оставшаяся с тех времён, когда он, молодой адвокат, жил, необременённый мечтой.
