, были зафиксированы в 1922 году. Невероятно, чтобы никто из предреволюционных партийцев не погиб в Гражданской войне. Так что в феврале 1917 года большевиков наверняка было больше, возможно, как раз те 40—45 тыс., о которых говорится в «Кратком курсе»[76]. Эту цифру Стариков тоже странным образом пропустил.
Накануне Первой мировой войны рабочие забастовки в Петербурге шли очень активно. Стариков считает, что «возникли они без видимой причины, неожиданно, “случайно”. Так же внезапно потом и закончились»[77]. Конечно, наш горе-экономист не занимался изучением причин недовольства рабочих. Информация об этих событиях и такая их трактовка списаны им у других авторов. У авторов, которые по своему положению явно не могли адекватно судить о движении рабочих: его источники — это мемуары французского посла Палеолога, председателя Думы Родзянко и дочки царского медика Боткина. Вот уж, несомненно, специалисты по рабочему вопросу! Стариков вообще очень любит мемуары, считает их, наряду с «фактами и датами» «серьезными аргументами»[78]. Это неудивительно: в мемуарах можно найти какие угодно высказывания и версии, мало ли кому что в голову взбрело. Но Стариков выдает подобные суждения за истину. Правда, в данном случае, он «виновником» забастовок назначает не немцев (как это делают названные мемуаристы-германофобы), а англичан.
По Старикову, забастовки июля 1914 года «случайны», другими словами, возникли на пустом месте. Это — очередное вранье, забастовки — продолжение нарастающего революционного движения. Об этом ясно говорят приведенные выше данные. Более того, повод июньских забастовок в Питере известен — это проявление солидарности столичных рабочих с пятидесятитысячной стачкой на Бакинских нефтепромыслах. Закавказских рабочих поддержали десятки тысяч трудящихся и других городов[79].
Окончание питерской стачки было вовсе не «внезапно», и случилось оно не после начала войны. Под нажимом правительства промышленники прервали локаут и 15 июля возобновили работу предприятий[80].
После начала войны забастовки продолжались, хотя и сокращались: в июле 1914 года свыше 46,5 тыс. рабочих по всей стране участвовало в политических антивоенных выступлениях, в августе 1914 — январе 1915 гг. по стране бастовало 46 тыс. человек, при этом в столицах 65-75 % стачек носили политический характер. Силу этого натиска вполне реально ощущали чиновники департамента полиции, сообщая в сентябре 1914 года: «Было бы ошибочным, однако, заключить, что революционное движение в России прекратилось»
