Розовощекий павлин | страница 18



И ныло негой,
И над смещением песка
Дрожала пленка,
Как будто ластилось слегка
Крыло цыпленка…
И шел за сгибом караван,
И барсы крались,
А я лежал – лицом в диван,
А вы смеялись.
Так протекал который день,
Все было пусто,
И только тающая тень
Легла без хруста.

* * *

Я бы встать не смог, если б ты приехала вдруг и подошла,
Ну, а если б смог встретить, то, стоя, упал на колени,
Я кричу в мой свисток двадцать девятого – в шторм и в тумане – числа,
А тридцатого, в июле, – трали-вали! – завтра у Вас день рожденья.
На Койоне потоп, а в палаточке цельной – все, падла, в воде,
Дали б штопор, я оставил на завтра плюгавый стаканчик,
А пока – тыры-пыры! – в проведенной по травам черте
Стонет муха, и Вам хоры поет барабанщик.
И трендит гитарист,
Он же лихо взывает на дудке…
Твои волосы медные,
Твои глазки косые,
Как сказал бы сэр Спинакер, сэр Бенджамен Абрахамс Лайонел Ду,
            твои попки и грудки –
            не шутки.

* * *

Вечерело вчера. Вечереет
Мятой складкой тугой и сегодня – полой черноты,
И барашек надсадно, к колодцу прикованный, блеет,
Хоть и нету волков в этой спайке травы и воды.
Ни мышей, ни волков, ни курносеньких уточек серых,
Лишь трава и вода и воды отраженье в воде,
Только кто-то пищит и пищит в отдаленных карьерах,
Иногда приближаясь к проведенной по травам черте.
Друг мой робкий! Неужели все стержни посохли?
Нет и нету письма, ни строки, ни кусочка строки,
Или спят по карьерам почтари, самогонные рохли,
Или путь их теперь ограничен тем скатом реки.
Здесь совсем не уныло, нет-нет-нет, я клянусь, не уныло,
Лишь все дальше и больше траву заливает вода,
Ты бы мне написала, два-три слова, корючку без пыла,
А что как кура лапой – совершенно, совсем не беда.
Я б поплыл на бревне, подгребая ладошкой, за травы,
Я б искал и нашел на обугленной ветке твой знак,
Я б согрелся у кучки золы остывающей лавы
И поплыл бы обратно с конвертом в счастливых зубах.

* * *

Бреду по пуп в снегу,
Как будто – не бреду, –
Вот сочетанье, мерзкое по сути, –
Бреду, но не бегу,
Спит парус налету,
К посудине – не льнет, прилип к посуде.
Я крив, как мажордом,
Сблевнувший на ковер,
В смущении свой харч накрывший блюдом.
Найти бы мне свой дом,
Дыру в него, и двор,
И дверцу, сохранившуюся чудом.
"Позвольте, что за бред?» –
"Это моя кровать». –
"Вам следует подвинуться немного». –
"Нет, это не запрет». –
"Да, вы должны здесь спать». –
"Но я тут не при чем, побойтесь бога».
Как узко на краю,
Как высока луна.
Куда девалась тряпочка от взоров?
Заметят тень мою