– Ну, – в замешательстве начал Вольф, – боюсь, что Синтия...
– Вот видишь? Ну давайте начинать концерт.
Мэгги схватила свою заветную бутылку и одним глотком прикончила ее.
– Вряд ли это пойдет тебе на пользу.
Мэгги холодно улыбнулась:
– Ты же ничего не знаешь. Дженис всегда напивалась перед концертом... Чтобы быть в голосе.
Она встала и направилась на сцену. Конферансье неистовствовал:
– Леди и джентльмены... Дженис!
Раздались крики. Мэгги подошла к микрофону, взяла его и рассмеялась:
– Хэ-эй! Рада видеть вас. – Она качнулась, искоса взглянула на толпу и начала:
– Знаете, на прошлой неделе я пошла к доктору. Я сказала ему, что слишком много пью. С двенадцати лет я пью слишком много. Утром, под завтрак, – несколько Кровавых Мери. Бутылку виски – перед обедом, немножко за ужином, а уж вечером разворачиваюсь по-настоящему. Я рассказала ему, как много и как долго я пила. И я сказала ему: «Слушай, док, это совсем не повредило мне, но я все же беспокоюсь, понимаешь? Скажи мне прямо, я не становлюсь алкоголичкой?» А он и говорит: «Какая там, на фиг, алкоголичка, лично я думаю, что ты в полном порядке!»
Зал одобрительно зашумел. Мэгги самодовольно улыбнулась;
– Да, мои дорогие, у всех есть проблемы, и я не исключение.
Заиграла музыка.
– Но когда у меня появляются проблемы, я нахожу ответ, потому что я могу петь старые добрые блюзы. Я могу просто петь, и проблемы уходят.
Она запела «Ядро и цепь», и зал, казалось, сошел с ума. За кулисами Вольф сидел на ступеньках и маленькими глоточками пил из стакана воду. Подошла Синтия и встала у него за спиной. Они молча смотрели, как Мэгги, танцуя и притопывая, извиваясь и воя, двигалась по сцене.
– Я никак не могу привыкнуть к этому контрасту, – заговорил Вольф, не глядя на Синтию. – Весь зал взбудоражен, а здесь тишина и покой. Иногда мне кажется, что мы отсюда видим что-то другое, не то, что видят из зала.
– Иногда бывает трудно увидеть то, что прямо перед тобой, – мрачно улыбнулась Синтия и исчезла.
Вольф уже привык к таким заявлениям и больше над ними не задумывался.
Второй, последний, концерт в Хартфорде прошел хорошо, однако два первых концерта в Провиденсе были ужасны. Казалось, у Мэгги разом пропали и голос, и чувство ритма, и ей пришлось прибегать к трюкам. На втором концерте она даже заставила зал танцевать – раньше в этом никогда не было надобности. Ее рэпы стали резче и непристойнее. Движения ее тоже сделались непристойными, вызывающими, как в стриптизе. Третий концерт был получше, однако неуверенность оставалась.
