…И вот я снова стал участником очередного совета в моей жизни. На повестке дня поднимается вопрос — дождаться моего выздоровления или же идти в дальнейший путь без меня? Дебаты проходят в нескольких шагах от меня, в то время как я лежу на земле, укрытый пледом, дрожу всем телом и с трудом пишу эти строки. Голоса участников совета слышны довольно четко, кроме некоторых случаев, когда они переходят на шепот. Но, я уже могу написать о первых результатах этих разговоров, в которых решается судьба моего дальнейшего участия в путешествии к Океану Надежд. Двое членов команды проголосовали за то, чтобы меня оставить здесь, а самим отправиться в дальнейший путь. Другие двое проголосовали за то, чтобы дождаться моего выздоровления.
Странные чувства я испытываю сейчас — обиду и удивление, злость и стыд. А все потому, что один из тех, кто проголосовал за то, чтобы меня оставить под этим деревом, была Эйрин — моя жена, — а также потому, что Пришелец был тем, кто проголосовал за то, чтобы не идти дальше без меня. С каждой минутой мои чувства к Эйрин становятся все более черствыми и с каждой минутой мое отношение к Джону Гринфилду меняются от неприязни — к симпатии.
Думаю, описывать, как проголосовали остальные члены совета, не имеет смысла, так как мои отношения с Алексом Кризом и Барретом Гибсоном слишком очевидны для каких-либо уточнений.
Десятый день пути.
Четыре дня я не делал никаких записей, так как моя болезнь усилило свое воздействие и я не то, что перо не мог держать в руках, я даже не мог сформулировать в своей голове хоть одну мало-мальски внятную фразу. Такой простуды у меня не было даже в детстве, хотя я считал, что переболел в свое время всеми излечимыми недугами.
Я практически не помню этих дней, так как большую часть времени я проводил в бреду, но Алекс Криз говорит, что у моей постели больше остальных находился Джон Гринфилд, который с периодичностью в час менял на моем лбу компресс и поил меня из ложечки горячим бульоном. Если это так (а не доверять словам Алекса у меня нет причин), тогда я чувствую вину за то, что плохо относился к нему.
Я точно не знаю чему обязано мое выздоровление: телу, у которого хватило сил на борьбу с недугом или же Эйрин, которая все же поспособствовала улучшению моего состояния здоровья, прибегнув к магии? Я пытался расспросить об этом мою жену, но она утверждает, что не воздействовала на меня в эти четыре дня чем-либо. Не знаю, правду она мне сказала или нет, но хочу верить во вторую версию выздоровления. Пусть на совете она проголосовала не в мою пользу, и все же сердцем я хочу верить, что все еще не безразличен ей.
