По спине пробежалось стадо мурашек, держа путь к голове, после чего на его затылке поднялись волосы столбом. Хотя он ощущал, насколько холоден бьющий в спину ветер, его рубашка была полностью пропитана потом, а чувство, что с ним ничего не случится, улетучилось вместе с открывающейся дверью.
— Это всего лишь сон, — попытался успокоить себя Джим и возможно он бы преуспел в этом, но в ответ раздалось эхо.
— …он!…он!…он! — послышался его искаженный голос, который принадлежал скорее бездушным тварям, что перешептывались между собой, признав его.
Для полной картины оставалось запищать летучим мышам, и бешено колотя своими перепончатыми крыльями, вылететь из дома. Но бог сновидений Морфей, похоже, решил сжалиться над молодым парнем, заблудившимся в его царстве. Или же он готовил Джиму нечто более ужасное…
В холле дома, по непонятной причине, было темно, и только дневной свет, что ворвался с улицы через открытую дверь, слегка вымел мрак в дальние углы. Привыкнув к темноте, Джим смог разглядеть ее причину — кто-то (или что-то) заслонил окно большим дубовым шкафом, который раньше стоял в спальне его родителей. Подойдя к нему, Джим, не без труда, отодвинул его в сторону, от чего в доме изрядно посветлело.
В его голове вертелась один неприятный вопрос: «Кто и зачем мог заслонить шкафом окно?». Возможно, шкаф стоял там же и в последний день пребывания его в этом доме. Но что-то подсказывало ему, что окно заслонили сразу после его ухода. И заслонили те, кто просто ненавидел дневной свет. Те, кто прекрасно видели в темноте и давали о себе знать чаше всего с наступлением ночи. И на его незаданный вопрос: «Кто же?», его сознание дружественно подсказывало ему ответ, рисуя очертания худощавых низкорослых существ, с горящими в ночи красным глазами.
Внезапно, откуда-то сверху, стали доноситься равномерные постукивания. Словно кто-то бил молоточком невропатолога по деревянной балке. Этот стук был чем-то схож с пульсом какого-нибудь Буратино.
— Эй! — крикнул Джим и вздрогнул от звука собственного голоса. — Там кто-то есть?!
— …есть!…есть!…есть! — услужливо подсказало эхо.
Стуки прекратились, и стадо мурашек вновь пробежалось по его телу, но уже от затылка к пояснице.
«Это было всего лишь ворона, — без уверенности успокоил он себя, — она что-то клевала на крыше. А после, улетела, испугавшись моего голоса». Это прозвучало довольно убедительно, и Джим улыбнулся.
Не закрывая наружную дверь, Джим, ровным шагом, держась за пыльные перила, начал подниматься по ступеням на второй этаж. По ступеням, с которых восемнадцать лет назад скатилась его мать и нашла свою смерть на полу у лестницы.
