Над дверью висела лампа, закрытая стеклянным колпаком, в котором, даже в дневное время суток (а в его сне был именно день), он мог разглядеть несколько опаленных трупиков мотыльков. На полу веранды лежали ножками вытянутыми вверх два воробья и одна синичка.
— Около этого дома ничто не живет долго, — серьезней, чем хотелось, произнес Джим. В ответ на его слова раздался порыв ветра, сбив ему волосы в разные стороны. Был это сон или нет, но ветер ему показался вполне реальным.
Что-то заставило его посмотреть себе под ноги. Трава, до этого сочно-зеленого цвета, стала быстро жухнуть и желтеть, а дерево, растущее рядом — такое же старое, как и сам дом — начало сбрасывать свою листву и теперь уже осенний ветер завывал в кирпичном дымоходе, нагнетая мысли об одиночестве.
Вместе с неожиданно быстро пришедшей осеню, на душе заскребли кошки, стало трудно дышать, а во рту появился неприятный привкус ржавчины…. или крови. И все же осенняя пора приводила Джима в состояние полнейшего покоя и отрешенности от всего мира. Его тело стало податливым, Джим, расслабившись, прикрыл глаза. В такую минуту кажется, что ничего плохого с тобой просто не может произойти, даже если ты чувствуешь приближение Смерти за своей спиной, чувствуешь ее костлявую руку, что опускается на твое плечо.
Мелом на двери кто-то написал: «Дом Марстенов» — явный почитатель таланта Стивена Кинга. Джим Роквелл понимал, что все происходящее с ним — всего лишь сон, но сон вещий. Если он завтра соберется в Пенсильванию, к дому своего детства, то обязательно найдет его таким же, разве что пора года останется началом лета.
Не задумываясь о правильности своих действий, Джим поднялся по лестнице, и попытался стереть правой рукой надпись на двери. Но как он не старался, та не стиралась, также как и кровь в замке, где жило Кентервильское привидение. Поняв, что все попытки безнадежны, Джим оставил в покое надпись. На его руке, все же осталась меловая крошка, и Джим сунул левую руку в карман джинсов, чтобы достать платок. Вместо платка, в кармане он обнаружил связку ключей, которых там до сих пор не было. Это были ключи от дома, в этом у Джима не было сомнений.
Не смотря на долгие годы заброшенности, во время которых прошло огромное количество проливных дождей, огромное количество палящих лучей солнца и непрерывное дуновение ветра открытой местности, ключ легко вошел в скважину и также легко провернулся в ней. Дверь же отворилось с ужасным скрипом несмазанных петель. И как показалось Джиму, в этом скрипе потонули чьи-то голоса. Далекие, хриплые и высокие, вечно смеющиеся, с нотками сумасшествия.
