Чтобы скрыть нежелание глядеть на Слепыря, она рассеянно обошла комнату, будто никак не могла решить, которую из кроватей выбрать для себя. Одна не отличалась от другой ни размером, ни чистотой простыней, ни расположением. Когда она, наконец, остановилась возле той, что была дальше от двери, Слепырь тяжело осел на вторую.
– Кто ты? – вдруг спросил он, глянув на неё единственным глазом с тёмно-зелёной радужкой.
– Талла…
Почему-то такой простой вопрос заставил её мысли бешено закружиться, не давая выловить хоть одну дельную. И правда: кто она? Кто она теперь? Просто Талла. Да.
– Так ты девушка? – То ли вопрос, то ли утверждение. По его спокойному невыразительному тону Талла не смогла понять, разочарован он или удивлён. – Зачем ты меня освободила?
Она потёрла запястье, посмотрела в лицо Слепырю, стараясь не избегать взгляда одинокого глаза. Вот он, тот самый главный момент. Момент, который либо укрепит её в правильности решения, либо сделает все жертвы бесполезными. Как же сложно оказалось передать в нескольких словах все те долгие вечера, когда они тихо переговаривались с мамой, всю ту неправильность, терзавшую обеих, все те надежды и планы…
– Я ищу новый путь, – сказала она наконец. Так тихо, что боялась, Слепырь не услышит и попросит повторить. Он не попросил. Тогда Талла продолжила. – После того, что с вами… с вами сделали, люди изменились. Мужчины – особенно. Будто всегда нужен кто-то, кто будет выше, главнее. Кто сможет распоряжаться другими. И теперь они распоряжаются нами, женщинами. Мою мать забрали из далёкой страны, как трофей, насильно сделали женой. Я, да и все остальные здесь – просто собственность. Не можем и шага сделать без дозволения и сопровождения мужчины, обязаны прятать лица! Мама говорит, что раньше было иначе, что сейчас – неправильно. А ты… Ты тот, кто повелевает дорогами и судьбами, кто может увидеть, как сделать будущее лучше.
Талла выпалила всё на одном дыхании, и силы будто разом её покинули. Ещё вчера казалось, что нужно только украсть глаз и спасти бога, а дальше всё потечёт и закружится само. А теперь она вдруг осознала, что самое трудное ещё даже не началось.
– Значит, это было не спасение? Ты вытащила меня из клетки, чтобы заставить себе помогать? И с чего ты решила, что сможешь это сделать?
– Я… Нет! Не заставить – просить! Не только с женщинами, но и с богами поступают несправедливо. Мама сказала, что мы можем создать хорошее будущее для всех.
