Вечером встречаемся у театра. Он готов, с гитарой. Спрашивает у меня, как дела, отвечаю односложно: нормально. В этот день шла премьера есенинского «Пугачева». До начала спектакля сказал ему, что сразу же по окончании премьеры мы уезжаем на машине, сообщил время отхода поезда. Опять его: «Ну, даешь! Реактивные мы, что ли?» «Ничего, — говорю, — успеем!»
На спектакль я пошел с моим братом. — За 5–7 минут до окончания спектакля брат ушел ловить такси. Мои вещи — за кулисами у Высоцкого. Успеть или не успеть — теперь все зависит от него. Спектакль закончился. Зрители поднимаются с мест, рукоплещут. Актеры раз за разом выходят на сцену. Высоцкий вышел один раз. Я уже за кулисами. Он, как играл — голый, в одних холщовых штанах, накидывает на себя куртку, вставляет ноги в ботинки, мы хватаем вещи, гитару… И вот, когда зал неистовствует, скандирует: «Высоцкий, Высоцкий!», мы по служебному коридору бежим к выходу. Машина уже стоит. Чтобы забрать у поезда Володин театральный реквизит, нас провожает актриса Театра на Таганке Татьяна Иваненко. Вскакиваем в такси. На газы… Володя сзади лихорадочно переодевается. Шофер увидел, что в такси у него Высоцкий, и машина заюлила. Пришлось мне вцепиться в руль, — это в туннеле к Курскому вокзалу. За пару минут до отхода поезда мы уже у вагона.
Поехали. Расположились в купе, отдышались, поужинали. Ну, естественно, его вопросы ко мне, в каком зале завтра ему выступать. Как могу, темню, оттягиваю ответ, отвечаю опять односложно: «Все нормально. Дай о жизни спросить, месяца два не виделись ведь». А в правлении ГМК перед моим отъездом за Высоцким мы выработали такую тактику: до утра ему не говорить о Дворце спорта, а то он, чего доброго, сойдет с поезда и укатит обратно в Москву, а сказать утром за несколько часов до Куйбышева, чтобы успокоился до концерта. Но я и на это не решился, не хватило храбрости, и так, и эдак до самого Куйбышева увертывался от ответа, молчал, как партизан.
Скажу вам, что разговаривать с Высоцким — одно удовольствие. На всю жизнь осталось приятное воспоминание, что я побыл рядом с удивительным человеком, таким ненавязчиво интересным, таким огромно талантливым и открытым. У него был редкий дар слушать, понять, раскрепостить твою душевную скованность единственно верным словом.
Ну, что делать в поезде? Сели за карты. Тут уж больше я учил играть его во всякие игры. Учеником он оказался способным… Те сражения в карты отозвались в песне. Как-то, приехав в Москву, прихожу за кулисы, меня приветствует кто-то из актеров словами: «А, заводской друг!» Я поздоровался и удивился. И тут мне процитировали строчки из новой песни Высоцкого «Честь шахматной короны»:
