Это было в мае 1967 года. Двадцать четвертого числа мне на работу звонит президент клуба Слава Климов и говорит, что машина из обкома ВЛКСМ уже ждет, нужно поехать в аэропорт и встретить Высоцкого.
— Я же его в глаза не видел, — растерялся я.
— Увидишь человека с гитарой, — значит, он.
В аэропорту пробираюсь прямо к трапу самолета. Выходит молодой человек с гитарой, плотный, коренастый, со спортивной фигурой, в белой рубашке. Спрашиваю:
— Высоцкий?
— Да.
— Здравствуйте! Я вас встречаю. Сева Ханчин.
— Володя Высоцкий.
Протягивая руку, говорит:
— Ну, даешь! Аж к трапу пробрался.
От аэропорта до Куйбышева около часа езды. По дороге, присматриваясь друг к другу, разговорились. Когда проезжали по мосту через реку Сок, в месте ее впадения в Волгу, — там открывается широкая панорама великой русской реки, Жигулевских гор и города, — Высоцкий заметил:
— Смотри, как красиво! Для начала мне нравится.
Приехали в обком ВЛКСМ (там тогда работал Слава Климов), немного поговорили, и Володя попросил, чтобы до филармонии (там должен был состояться его первый концерт, это в двух кварталах от обкома) мы прошлись пешком — ему нужно было сосредоточиться. Шли мимо памятника Чапаеву, который Володе очень понравился. Осматривая работу Манизера, он забрался аж к коню, на котором в окружении своих боевых соратников скачет Чапаев.
Володя расспрашивал о приезжавших к нам ранее авторах-исполнителях:
— А кого лучше приняли?
— Знаешь, трудно сказать. Они уже по нескольку раз были, к ним привыкли, на них «ломятся».
— Да, им легче, а я-то первый раз к вам. Мне труднее. Как думаешь, найду контакт с самарскими?
Идем, разговариваем спокойно, никто на нас не оглядывается, никто Высоцкого не знает. Сейчас-то мне этот эпизод кажется даже неправдоподобным, ведь, будь это несколько лет спустя, не было бы у Володи того беспокойства, да и люди бы останавливались, оглядывались, не проходили мимо.
Концерт в филармонии. Высоцкий вышел на сцену в белой легкой рубашке, начал петь… Реакция зала теплая, но «того» восторга еще нет. Зрители прислушиваются к словам песен, привыкают к ним. Концерт вели мы со Славой Климовым. В зале было около тысячи человек.
Как конфету вез Володя в Куйбышев свою новую песню о конькобежце. Когда он объявил ее, зал зааплодировал. Высоцкий удивленно оглянулся. Спел. Но зал почему-то не очень восторженно принял ее. От нас он узнал, что эту песню в Куйбышеве уже исполнял Ю. Кукин, пел ее быстрее и зал, естественно, привык к тому исполнению. Промолчал. Выступая в апреле 1984 года в Куйбышеве, Ю. Кукин рассказывал, что в Ленинграде, в клубе «Восток», к нему подошел Высоцкий и сказал шутя, но сурово: «Юра, не пой раньше меня мои новые песни. Я считал, что в Куйбышеве песню про конькобежца никто не слышал, а ты опередил, да еще спел намного быстрее». Больше новых песен Высоцкого Кукин не пел.
