Эта «теория» проводится с величайшим произволом. Произвол, здесь по-своему принципиален: в каждом отдельном случае решающим моментом является мистическая «расовая целесообразность». Так как негерманские народы по своей «природе», «по закону» расовой целесообразности предназначены для того, чтобы служить немцам, то совершенно безразлично какими путями, обманом («северной хитростью» по фашистской терминологии) или силой они будут принуждены к выполнению своего «извечного» предназначения. Возрождение германского народа предполагает чистоту его членов, «присущность» его учреждений, - и опять-таки совершенно безразлично, каким средствами будет достигнута эта цель. Ведь по отношению к расово чуждым «подчеловекам» оскверняющим чистоту и ослабляющим силу германской расы дозволены все средства.
Для определения принадлежности к расово чистому народу нет объективного критерия. Фашисты – и в первую очередь их «фюрер», в особе которого как в «спасителе» воплощается расовая теория, – сами «суверенно» решают кого и в какой мере можно считать расово чистым. Перед лицом расовой чистоты должны смолкать все возражения рассудка, всякая критика действий «фюрера»; всякий, не подчинившийся его повелениям, разоблачается самим фактом критики как расово нечистый, ублюдочный элемент и может в силу этого с полным основанием быть объявлен вне закона и подвергнуться самому тираническому террору.
Таким образом, расовая теория, силой своей нелогичной логики, мистически увенчивается личностью «фюрера». Расовая теория, хотя ее проведение все время обставляется шарлатанской псевдонаукой, в основе своей — тайна, мистерия, миф. Всякое решение, принимаемое как по принципиальным вопросам, так и в отдельных случаях, является мистическим вещанием «фюрера». Разум и рассудок, поскольку они не унижены до ранга прислужников расовой демагогии, запрещаются и преследуются. Властное слово такой явно неполноценной личности, как Гитлер (властное слово кровожадного и алчного германского империализма), не допуская возражений, решает все вопросы, дает лозунги для всех варварских деяний.
Таким образом расизм образует «теоретический» фундамент гнуснейшего, неслыханного варварства. Пусть расовая теория с научной точки зрения является смехотворной карикатурой; пусть эта теория, используемая как фашистский суррогат религии, — бесконечно нелепа; к ней все же следует присмотреться. В период глубочайшего национального и социального кризиса немецкого народа ловким мерзавцам удалось демагогически использовать отчаяние широких масс и захватить власть. Расовая теория — каким идиотским бы ни было ее содержание, каким жульническим — ее обоснование и циничным — ее применение, все же представляет идеологическую базу для нового натиска варварства на цивилизацию, попытку отклонить человечество от пути, по которому оно шло тысячелетиями, уничтожить результаты его многовековой борьбы за культуру. Не только практика фашизма является варварской: сама его «теория» возводит варварство в принцип человеческого поведения.
