Подобно же политическое положение, и в современной войне. Если правдивая информация возможна и в буржуазно-демократических странах, — правда, в определенных, крайних, случаях, в то время как их правительства представляют волю буржуазно-демократической нации к самозащите, — то ясно, что в бесклассовом социалистическом обществе в несравненно большей степени господствует безусловная откровенность как средство мобилизации всех сил парода во имя социалистической революции. Речи Ленина и Сталина в суровые годы гражданской войны и интервенции, речи Сталина во время Отечественной войны советского народа против фашизма являются яркими и незабываемыми примерами успешной мобилизации народа на фронте и в тылу на основе безусловного обнажения всех трудностей и опасностей.
Уже первая фаза мировой войны с быстрыми тактическими успехами фашистской Германии показала, что в данном отношении история повторяется. Стратегические неудачи наступления на Англию в 1940 году, на Суэцкий канал в 1941 году гитлеровцами полностью замалчивались. А после поражения их в 1942 г. под Москвой и Ленинградом началась та типичная пропаганда лжи, замалчивание важных фактов, извращение действительных причин событий и т. д., которые так характерны для военной пропаганды вильгельмовской Германии (вообще говоря, более примитивной по сравнению с гитлеровской). Социальные границы «политики престижа» проявляются только при тяжелых положениях: покуда имеются военные успехи, автократическая система может казаться более крепкой, но ее смертельная слабость тотчас же обнаруживается при неспособности собственными силами выйти из тяжелого положения.
Быть может, небесполезно вернуться к менее сложной исторической ситуации, чтобы выявить социальную сущность этого контраста. Военные неудачи французской революции, вызванное ими общее народное возмущение вылились в лозунг «Отечество в опасности». В военном отношении этот лозунг стал исходным пунктом создания постоянной народной армии, «организации победы» Карно; с другой стороны, на его основе якобинцы довели до конца демократические преобразования внутри страны (оба процесса тесно связаны). И естественно, что ленинско-сталинский лозунг «Социалистическое отечество в опасности» не мог не вызвать колоссального подъема героизма, инициативы, активности масс, свободных и в национальном и в социальном отношении.
В противоположность этому прусский абсолютизм после разгрома под Иеной и Аустерлицем выбросил лозунг: «Спокойствие — первый гражданский долг». И если бы этот лозунг поддержания автократического режима был проведен в жизнь, если бы прусский народ согласился с тем, что «ограниченный разум подданного» должен только слепо повиноваться, — Пруссия погибла бы окончательно под ударами Наполеона. Только потому, что Штейн, Шарнгорст, Гнейзенау не сочли послушание важнейшим гражданским долгом, только потому, что они, хотя в ограниченных размерах и с неверными целями, но провели социальные реформы, давшие возможность мобилизовать широкие массы, — стало возможным и военное обновление Пруссии.
