В коридоре, рядом с блестящей нержавейкой печкой, стоящей в пассажирском закутке, преграждая весь проход, сидел крупный лысый дядька и закидывал дрова в маленькую круглую дверцу.
Кроме него возле печки расселась большая компания – я узнал Толстого, Егора, поодаль увидел доктора. Все во что‑то кутались – кроме лысого дядьки, который небольшим топориком рубил дрова, пытаясь делать это тихо. На плече у спящего Егора покоилась белобрысая головка проводницы – они оба сидели в уголке, укрывшись одним одеялом.
Вот те на - а я там в углу где‑то валялся, - мелькнула обида. Спасаешь их значит ото всякого быдла, а потом вот так вот…
– Молодой человек, постойте, – послышался тихий вкрадчивый голос. – Очнулись, это замечательно. Александр, если не ошибаюсь? – перешагнул через чьи‑то ноги доктор, подходя. – Иван, будем знакомы, – продолжил доктор. – Посмотрите прямо на меня, будьте любезны, – он мягко взял меня за голову обеими руками, чуть покрутил. – Сюда посмотрите, – поводил доктор Иван рукой со сжатыми пальцами в разные стороны, потом посветил маленьким фонариком мне в лицо. Яркий свет больно резанул по глазам, и я зашипел, отвернувшись.
– Тошнит, головокружение, голова болит? – На все вопросы я отрицательно мотал головой. – Руки, ноги, ничего не сломано по ощущениям? Внутренние органы?
– Жопа болит сильно, – буркнул я.
– Конкретно где? – все тем же вкрадчивым голосом без изменения интонации спросил доктор. – Мягкие ткани, тазобедренный сустав, копчик? Острая боль? Постоянная, пульсирующая?
И не прикалывается ведь – посмотрел я в глаза доктора.
– Да нет, это я так, пожаловался от безысходности. Терпимо, не парьтесь.
– Терпимо – это хорошо. Плохо, что болит – при ходьбе неудобства сильные?
– Да не волнуйтесь, все в порядке. Можно погреюсь, ладно, а то продрог там сильно? – бочком двинулся я к печке.
– Отдохните конечно, но если боли будут донимать, скажите обязательно.
– Уж обязательно.
– Ну и хорошо. Пойду ваших соседей проведаю - если вы замерзли, значит и им там не жарко.
Доктор тихо ушел. Я сделал круглые глаза и кивнул подбородком в ту сторону, куда он скрылся, глядя на Толстого. Тот только помотал головой, сделав неопределенное движение рукой – показывая, да, вот такой он, внимательный доктор.
– Попить есть? – прошептал я.
Широкоплечий дядька кивнул на несколько пластиковых бутылок, лежащих в сторонке. Не глядя, я ухватил одну и начал жадно хлебать. Сразу же почувствовал, что у воды вкус странный, но пить не перестал. Напившись, начал рассматривать бутылку на свет.
