Виднейшие представители классического реализма - Бальзак, Стендаль, Диккенс, Теккерей, великие русские реалисты, сознавая, что мир и люди подвержены изменениям, искали первопричину социальных явлений в материальных предпосылках и интересах самой жизни. Стихийный историзм мышления позволял им глубоко проникать в природу столкновения классовых сил современного им общества и не только улавливать объективное движение истории, но и создавать объемную, жизненно достоверную картину мира.
Цвейг - искренний и вдумчивый художник - с болью чувствовал, что он и его современники почти утратили это драгоценное качество большого реализма. Разорванность мира, запечатленная в его новеллах, сама отложила неизгладимый отпечаток на его собственное сознание. В 1927 году он писал в предисловии к русскому изданию своих сочинений: "...вся наша новейшая литература, все наше современное творчество, по сравнению с величием поколения ваших мировых творцов - поколения Тургенева, Достоевского, Толстого, - представляется мне слишком незначительным. Оглушенные и разбросанные взрывом войны, мы схватываем и изображаем только единичное, пусть с любовью, с горячим стремлением к истине. Быть может, мы добросовестные психологи, проницательные исследователи, страстные созидатели, но мы не построили нового мира, не создали вокруг себя новой вселенной. Мы только свидетели и созерцатели великого перелома, и наша ценность - в правдивости и в смирении; мы должны сознавать, что мы только пролагаем путь новым поэтическим силам, созидающим и преобразующим мир, - избранникам, которые были всегда и которые неизбежно придут вновь свершить свое святое и необходимое дело".
Изображая и схватывая "единичное", Стефан Цвейг нередко переключал трагические противоречия и конфликты буржуазной действительности из социального плана в план чисто психологический, достигая при этом виртуозной изощренности психологического анализа и проникая в святая святых своих героев. От его внимательного и сострадательного взора не был скрыт напряженный драматизм жизни, привносивший печаль и тоску в его новеллы. Однако драматизм "единичного" в творчестве Стефана Цвейга далеко не в полной мере отражал объективный драматизм положения человека в буржуазном обществе. Самый выбор конфликтов, а равно и героев, свидетельствовал об относительной ограниченности социального опыта Цвейга, о некоторой узости взгляда писателя на раскрывающуюся ему игру человеческих судеб, страстей и страданий, рожденных этими страстями.
