Бесчеловечной идеологии империализма он пытается противопоставить другие духовные ценности и в своих творческих исканиях все решительнее обращается к опыту реалистов прошлого - источнику, питавшему современное ему реалистическое искусство. У Цвейга вызревают замыслы биографических очерков о Бальзаке и Достоевском, его привлекает чистый образ Марселины Деборд-Вальмор - французской поэтессы, чьи стихи были озарены светом бескорыстной любви к людям, искренним сочувствием к их страданиям. Замысел этих очерков был рожден не только внутренней потребностью Цвейга глубже осознать традиции большого реалистического искусства, но и стремлением писателя на примерах, почерпнутых из прошлого, раскрыть силу и плодотворность идей человечности, составлявших пафос творчества старых мастеров.
Цвейгу остался неясным политический смысл переживаемого им исторического периода: нарастание империалистических противоречий, приведших капиталистическую Европу к мировой войне 1914-1018 годов, обострение классовой борьбы внутри буржуазного общества проходили мимо его внимания. Он ограничивался критикой обесчеловечивающих сторон капиталистической цивилизации и антигуманистических идей ее апологетов и не поднялся до политически осмысленного протеста против усиливающейся империалистической реакции, подчинявшей себе все более широкие области интеллектуальной жизни. Общественные симпатии сближали Цвейга с прогрессивными кругами интеллигенции, развивавшей реалистическое искусство и отстаивавшей гуманистические идеалы. У Цвейга устанавливаются личные связи с Роменом Ролланом, известным бельгийским художником Францем Мазерелем, писателями Жаном-Ришаром Блоком, Францем Верфелем и многими другими виднейшими деятелями литературы и искусства.
Несмотря на то что у передовых представителей культуры, с которыми сблизился Цвейг, были различные общественные взгляды, в тот период их объединяла вера, искренняя и наивная, в возможность одной проповедью гуманизма остановить напор реакционных сил. Эта вера составляла суть общественных взглядов и самого Стефана Цвейга. И когда он обращался к образам великих художников прошлого, стремясь привлечь их творческое наследие к идейной борьбе современности, то в соответствии с особенностями собственной идейной позиции он подчеркивал в прогрессивных культурных традициях прежде всего их этически-нравственную сторону. Кроме того, Цвейга интересовали не только итоги деятельности великих мастеров прошлого, но их личности сами по себе, их внутренний мир, к изображению которого писатель подходил с меркой и приемами, характерными и для его художественных произведений. Поэтому уже в самом принципе, положенном в основу замысла серии биографических очерков, при бесспорной прогрессивности цели, поставленной перед собой Цвейгом, содержались односторонность в оценках культурного наследия и отступление от историзма.
