– Каких фото? – недоумевала Вика.
– Андрея. Я же сказала!
Вика растерянно пожала плечами.
– А как Евгения Михайловна относилась к вашим с Андреем отношениям? – неожиданно для самой себя спросила я.
– Отговаривала меня, – застенчиво улыбнулась Вика, – ну так оно и понятно, возраст. Да еще матушка моя засекла меня с приятелями, когда мы коку нюхали, так решила, наивная, что это он меня с пути праведного сбивает, – насмешливым шепотом добавила она. – Ей всегда хотелось, чтобы мой избранник представлял собой что-то такое порядочно-занудное, беленькое, сладенькое, чистенькое, – с откровенной злобой, все более распаляясь, продолжала она. – Что-то вроде молодого очкарика-клерка.
Вика засмеялась.
– Ненавижу ее за это! – прошипела она.
– За что?
– За опеку мелочную! У нее с каким-то там хмырем в юности не сложилось, так она на всех мужиков как на чудищ смотрит! И меня к этому приучить хотела. Мне, мол, всю жизнь посвятила, а я… – Вика засмеялась. – А как узнала, что я с Андреем сплю, так совсем взбесилась!
– Да что ты себе позволяешь? – истошно закричала ворвавшаяся, как ураган, на кухню Евгения Михайловна. – Никакого уважения, никакой скромности!
– Девичьей, что ли, скромности-то? – состроила гримасу Вика. – Ты лучше скажи, что там у нас за фото в альбоме?
– Замолчи, замолчи! – Евгения Михайловна зажала уши и бессильно опустилась на табурет.
– Евгения Михайловна, – встала я, – пойдемте прогуляемся.
Она как-то затравленно взглянула на меня. Ее глаза были расширены от ужаса, и в них лучилось что-то безумно-отчаянное.
– Да, да, – автоматически мотнула она головой.
Мы оделись и вышли на лестничную клетку. Прикусившая язычок Вика проводила нас взглядом, полным тревожного беспокойства и мучительного непонимания.
– За что вы его убили? – спросила я, холодея от какой-то подступившей душераздирающей жалости, когда мы сели в «Ладу». – Я просто хочу понять.
– Он – Викин отец, – тихо сказала она. Я ждала какой-нибудь истории о неразделенной любви. О мести. Поплавский час назад рассказал мне, что Ежов пережил в молодости несчастную любовь. Несчастную не для него, а для той, которую он любил и трусливо бросил.
– Эти фото в альбоме… – Я его еще долго любила, после того как он оставил меня… И была беременна. Мне тогда еще семнадцати не было, и Андрею столько же. Знали бы вы, что я пережила! Мать требовала, чтобы я удалила «плод» – так она называла мою девочку, Вику, – вздрогнув, разрыдалась Евгения Михайловна.
