Резкая перемена Викиного настроения меня несколько озадачила. Неужели Клунин нашел какие-то слова, чтобы взбодрить ее? Взбодрить настолько, что она так быстро вышла из состояния истерии? Да и сам он показался мне каким-то странным после того, как они с Викой уединились. Может, приняли лекарство? Я не стала пока ломать над этим голову и отправилась к Поплавскому. Пришлось обогнуть вокзал и выехать на Московскую, а затем на небольшую поперечную улицу. Там на первом этаже старого четырехэтажного дома я и нашла его студию.
– Александр Васильевич, к вам Ольга Юрьевна Бойкова из «Свидетеля», – по селекторной связи сообщила секретарша, когда я представилась.
– Машенька, пригласи, – услышала я усиленный динамиком голос Поплавского, – и принеси еще кофе.
– Проходите, пожалуйста! – Машенька, симпатичная пухлая девушка, встала и любезно открыла передо мной дверь.
Александр Васильевич, развалившись, сидел в низком кресле у журнального столика. Перед ним стояла пепельница и чашка с кофе, в руке он держал толстую дымящуюся сигару.
– Какие люди! – расплылся он в приторной улыбке. – Какими судьбами, Ольга Юрьевна?
– Ну, зачем же так официально? – Я в нерешительности замерла перед столиком.
– Не знаю, – пожал он плечами, – в конторе совершенно другая атмосфера. Впрочем, если ты настаиваешь…
– Пожалуйста, – улыбнулась я, – говорите, как вам удобнее.
– Ладно, – махнул рукой Поплавский, – снимай шубу, садись. Сейчас Маша кофе принесет.
На того Поплавского, который ныл что-то Ежову насчет денег, Шурик сейчас был непохож. Он словно воспрянул духом после вчерашнего вечера. Или это действительно под влиянием обстановки? Он был энергичен, подтянут и… вполне доволен собой. Может, в «Матрице» была просто-напросто игра?
Я устроилась в кресле, рядом с Поплавским. Маша принесла кофе, поставила передо мной чашку. Саша кивнул ей и жестом выпроводил из кабинета.
– Может, коньячку? – Поплавский задорно посмотрел на меня.
– Если только чуть в кофе, я за рулем.
– Можно и в кофе, – Александр поднялся, неторопливо подошел к стенке и, открыв бар, достал оттуда бутылку «Мартеля».
– Как интервью? – поинтересовался он, наполняя две пузатые рюмки.
Одну он пододвинул мне, а вторую принялся греть в руках.
– Интервью осталось незаконченным, – я плеснула немного из своей рюмки в чашку.
– С Дрюней надо жестче, – Поплавский с сигарой в одной руке и с рюмкой в другой откинулся на спинку кресла. – Он как живчик. Его надо прищемить и никуда не отпускать, как бы он ни извивался. Только тогда что-нибудь получится. А ты дала ему поблажку, – усмехнулся он, – следующий раз действуй решительнее.
