Пытаться не любить тебя | страница 19
— Мне двадцать два года! — сухо ответила она, сразу сообразив, что данная реплика не была правильной.
— Говоришь правду? Не дал бы тебе. В любом случае, не трону тебя всё равно.
— Ты ненормальный! И мне немного противен! Вообще, как мы дошли до этих разговоров?
— Ну, чтобы разъяснить всё и сразу. Повторяю, не желаю иметь проблемы. Я задержусь в этих краях только на два месяца. Не стремлюсь создавать отношения и не ищу врагов. Поэтому совершенно бесполезно, если ты попытаешься.
— Да кто собирается приставать к тебе? Тебе никогда не говорили, что ты немного хвастлив?
— Да, и обычно говорят, прежде чем умоляют трахнуть их до изнеможения.
— Окей, а сейчас прекрати. Мы практически пришли, можешь уходить, и лучше, избегай здороваться со мной при встрече.
— Для меня не будет проблемы сделать вид, что тебя не существует. Понятия не имею как тебя зовут и мне не интересно это знать.
— А у меня нет ни малейшего желания говорить тебе своё имя!
— Очень хорошо. Если обычно, ты возвращаешься в это время, постараюсь задерживаться в следующие вечера, чтобы больше не встречаться с тобой.
— Молодец, освободишь и меня от занозы в заднице.
Маркус приложил два пальца ко лбу, изобразив подобие военного приветствия, и остановился прикурить другую сигарету. Пенелопа ускорилась и удалилась от него, уставшая и чувствуя отвращение. Она не желала иметь ничего общего с этим мужчиной, чтобы не совершить ошибку на всю оставшуюся жизнь.
Когда Пенни нервничала, то вернуть своё хорошее настроение у неё получалось двумя способами: во-первых – она вдыхала ароматы, издаваемые книгами, во-вторых, делала себе яркий маникюр. Сегодня после обеда, сопротивляясь своему назойливо плохому настроению, она оказалась с десятью ногтями, окрашенными в зелёный цвет от «Тиффани» и декорированными мордашками панды. Кроме того, она купила яркую фиолетовую тушь, которая придавала ей странный, смутно фантастический и инопланетный образ. Но даже эти приятности не смогли успокоить её туманное настроение. Она нервничала из-за Маркуса и не выносила факт, что нервничала именно из-за него. Как он посмел, этот, только что прибывший тип, неотёсанный и наглый, воображающий себя неотразимым? Он предположил, что она хочет переспать с ним! И мало того, он даже позволил себе отказать ей, дважды!
Не то чтобы она не думала об этом, и если быть откровенными: то было бы лицемерно это отрицать. Она думала, и ещё как. Она думала об этом каждый раз, когда встречалась с ним. Она думала об этом также, когда не видела его и надеялась увидеть снова. Она вела себя как Снежная королева, но подглядывала за ним охваченная желанием. И она ненавидела чувствовать себя подобным образом: не выносила, что прожив до двадцати трёх лет без особых искушений, вдруг, обнаружила себя зацикленной сразу на всех непристойностях. В конечном итоге, каждый квадратный миллиметр Маркуса, казалось, предназначался для разжигания желания совершать неподобающие поступки. Он походил на мужчину, сошедшего с обложки «Men’s Health». Казалось, что самый привлекательный из этих мускулистых татуированных мужчин, позирующих в соблазнительной позе на глянцевой бумаге журнала, пересек трёхмерный портал и появился в её жилом доме. Единственное – ему недоставало улыбки, какую на фото демонстрировали модели. Маркус, в отличие от них, всегда злился. Его глаза, цвета ледяного моря, были лишены света. Он производил впечатление того, кто видел и делал вещи, лишившие его души. И она его хотела, окей, она его желала. Воображение Пенни имело постоянно включённый красный свет. Её чувства страдали от бессонницы. Когда она встречала его, то испытывала обжигающие страдания.