Тотчас же судно заносит в сторону, и мне приходится резко повернуть руль вправо, чтобы вернуться на прежний курс. У меня дрожат колени, хотя воображаемая опасность уже позади.
Утром между двумя огромными тучами возникает гряда холмов. Я узнаю Губбет Айн — глубокий залив, опасный для судов, застигнутых штилем, из-за сильного течения во время прилива, с которым нам только что пришлось столкнуться. Я принимаю решение отойти от берега, не будучи уверенным в выносливости двигателя, который может выйти из строя в самый критический миг.
Мы покинули Аден четыре дня назад. Наконец проясняется, и, кажется, повеяло долгожданным муссоном.
Мы огибаем остров Сику, большой правильный конус высотой в сто тридцать пять метров, его вершина, покрытая гуано, словно слоем снега, напоминает знаменитую Фудзияму с японской гравюры.
Муссон начинает крепчать. Нужно спустить все паруса и оснастить фальшивую мачту. Под штормовым парусом мы лихо скачем по огромным волнам. Я должен держать курс на северо-восток, чтобы не слишком удаляться от берега, ибо собираюсь пересечь Оманское море на широте Бомбея. Но теперь мы движемся боком к зыби, и бортовая качка усиливается.
Мне хотелось бы зайти в Мукаллу, чтобы заменить стекло компаса, вылетевшее во время качки. Но в эту пору там нельзя стать на якорь из-за сильного волнения, и суда вынуждены бросать якорь в Бендер-Буруме, южном порту, расположенном примерно в тридцати милях к западу от города.
Мы по-прежнему движемся с попутным ветром вдоль вулканической гряды темно-красных и зеленоватых гор, которые отвесно спускаются в море. Волны разбиваются у основания этой стены, вздымая снопы брызг высотой с семиэтажный дом. Хотя мы находимся более чем в двух милях от берега, рев прибоя с глухими раскатами, словно от взрывов снарядов, оглушает нас и заставляет подрагивать корпус судна.
Пена тянется вдоль берега белой бахромой. Только моя уверенность в точности лоций позволяет мне без страха миновать это поле вечного боя между скалами и морем.
Высокий мыс с полосой рифов защищает, подобно дамбе, якорную стоянку в Бендер-Буруме. Скала надежно укрывает меня от ветра; спустив все паруса, я запускаю двигатель, чтобы укрыться за мысом. Эти меры предосторожности оказались не напрасными: за каменной стеной царит ненадежное спокойствие, и каждые две-три минуты сверху обрушивается сильный ветер. Если бы мы оставили паруса, первый же шквал снес бы все наши снасти.
Под навесом скалы стоят на якоре двадцать больших парусников, багласов, как их называют арабы, со снятыми мачтами, дабы не искушать налетающие ветры. Суда приходят сюда в мае из различных портов Красного моря. Здесь собран весь парусный флот средневековья, и можно даже увидеть суда, на которых бороздили моря древние финикийцы.
