— Некоторым не дано выбирать, — на старом снимке, потрёпанном и полувысветшем мы были пьяны, красивы и мой давний любовник ещё был человеком.
— Именно потому я не поставил тебе метку, когда была возможность.
— Просто ты никогда меня не любил, — когда-то это причиняло дикую боль, но сейчас отзывалось обидой.
— А много ли пользы идиоту, который решился? Он любит тебя? — я скривилась от озвучивания горькой правды: Кинаром двигала похоть. — Мне не улыбалось сдохнуть от твоей руки, когда ты решишь идти дальше и я перестану быть тебе нужным.
— Я любила тебя, — призналась я, тяжело поднимаясь и откидывая влажные волосы назад.
— В этом отличие, Милана, — глухо прозвучало в тишине запертой комнаты, — я всё ещё продолжаю тебя любить. Это никогда не пройдёт.
— Пока смерть… — издевательски протянула я.
— Даже после, детка, — Валс сверкнул зубами, напоминая, как опасен.
— Я не просила тебя становиться…
— Другим? Я видел в этом возможность стать ближе, достойным тебя.
— Я не просила! — собственный крик впился в уши.
— Мне не нужно было разрешение. Только понимание и немного искренности. Ты слишком погрязла в своих секретах. Слишком была занята баюканием своих страданий, чтобы замечать, что другим нужна ты…
— Не говори так. Я была рядом с тобой…
— Именно рядом, — он оказался прямо передо мной в одно мгновенье и зло прожёг полночным взглядом, — всегда рядом и никогда вместе. Мне бы понять это раньше и сдохнуть в свой срок, чтобы не жить с этим…
— Так сдохни! — запальчиво воскликнула я и сама ужаснулась сказанному.
— Может поможешь? — обхватив моё лицо он впечатался поцелуем в искусанные губы и застонал простужено хрипло. — Хотя бы представь, что что-то чувствуешь. Представь его…
Но это был Валс. Тот, кто больше полусотни лет назад грел мои замёрзшие ладони дыханием, мотался со мной в изгнании, терпя мои истерики, кошмары по ночам и полуночные побеги. Тот, кто укладывал ненужное духу покинутое тело на кровать и ждал моего возвращения, всегда ждал. Он медленно умирал, пока я бежала не оглядываясь. Сначала от преследования, потом от себя.
ВАЛС
Я увидел её сидящую в парке на облезлой лавочке с булочкой в руках, которую она крошила и бросала откормленным голубям, лениво расхаживающим между крошек. Удивительно яркая, с глазами, по кошачьи щурящимися на солнце. Девушка прикусывала нижнюю губу, отчего та казалась ярче, и мне впервые захотелось попробовать её на вкус, чтобы убедиться, что она не пользуется липким блеском. Длинные пальцы отломили хлебный кусочек и поднесли его ко рту. Заворожено я наблюдал, как она кладёт его между зубами и проводит внутренней стороной губы по подушечке пальца. Наверно именно в этот момент я уже не имел шанса спастись.
