— Даже если так, никто не мешает получше узнать её сейчас, — вставил Харуюки на редкость живым для себя голосом — не иначе, помог чай со льдом. — Даже я пока многого не знаю о тебе, да и ты обо мне тоже. Наверное, можно провести вместе десятки лет и всё равно чего-то не знать друг о друге… Но как раз поэтому с людьми так интересно и весело общаться.
Черноснежка пару раз моргнула и расплылась в улыбке.
— Ну надо же, никогда бы не подумала, что услышу от тебя такое. Не ты ли, когда мы ещё только познакомились, говорил, что больше тебе от жизни ничего не надо?
— Ой… п-прости… — Харуюки ёрзнул на стуле, вспомнив, что и правда говорил нечто подобное.
— Хе-хе-хе, тут не за что извиняться, ты ведь прав. Мне всего лишь нужно получше узнать Мегуми… но для этого её сначала нужно спасти.
— Да! — Харуюки бодро кивнул. Лёд в стакане звякнул, словно поддакивая.
Они допили чай, как раз когда часы показали восемь. Совещание Легиона было назначено на половину девятого, и за оставшееся время Харуюки требовалось связаться с матерью. Но как же всё-таки понять, что именно Черноснежка имела в виду под ночёвкой?
Может, сказать: «Мне пора домой»? Но Черноснежка никогда не признаётся, что в глубине души ей грустно или одиноко. Он должен быть рядом, когда ей тяжелее всего, иначе зачем было вообще приходить сюда?
Пока Харуюки ломал себе голову, сидя на стуле, Черноснежка вдруг вспомнила:
— Кстати, Харуюки, ты уже написал своей матери?
— Ой!
— Никаких «ой». Ты учишься в средней школе, поэтому обязан держать мать в курсе.
— Д-да-да-да, я всё прекрасно понимаю…
«Только не знаю, что именно писать!»
Он не мог спросить прямо, поэтому ему осталось лишь неуклюжим движением пальцев щёлкнуть по иконке мессенджера на виртуальном рабочем столе. Харуюки изо всех сил напряг мозги, вглядываясь в пустое окошко, и в конце концов сумел сочинить и отправить короткое сообщение: «Делаю домашку на каникулы дома у друга, вернусь поздно или даже завтра». Спустя несколько секунд мать написала «Только никому там не помешай». Харуюки медленно выдохнул и закрыл приложение.
— Что она сказала? — тут же спросила Черноснежка.
— Чтобы никому не мешал… — честно ответил Харуюки.
— Ясно, — Черноснежка кивнула и почему-то тоже вздохнула с облегчением.
— Только я сказал ей, что буду делать домашку… — робко добавил Харуюки.
— Ха-ха, понятно. Ну, раз так, не будем её обманывать. После совещания как следует посмотрим на твою домашку.
— С-спасибо, — ответил Харуюки, хотя про себя закричал: «Да там на "как следует" уйдёт несколько часов!»
