Он провёл по её руке, погладил плечи, приласкал ягодицы. Твёрдые пальцы, жёсткая ладонь.
— Очень хорошо.
Оказавшись спереди, он обхватил ее груди и потёр соски большими пальцами. На его губах играла улыбка, пока он сжимал то один сосок, то другой. Тянущее ощущение было замечательным. Её пальчики на ногах подогнулись.
Затем он усилил давление, пока не стало больно.
У неё вырвался писк.
Но он не отпускал.
— Больно, Салли?
Она кивнула. Её глаза наполнились слезами.
— Почему ты не скажешь об этом?
Она уставилась на него. Признаться в том, что ей причиняет боль? Она никогда не делала этого прежде. И насколько это было глупо?
— Больно, — прошептала она.
— Так держать, — он потёр соски, чтобы уменьшить жжение. — Ты думаешь, мир рухнет, если скажешь кому-то, что тебе больно?
— Нет.
Но чувствовала Салли себя странно. Напряжённо. Как будто он… сейчас был более жестоким с ней, чем осознавал.
— Физически и эмоционально? — его глаза сузились, становясь темнее. Строже. — Кто тебя обидел, зверушка? Кто сделал так, что ты не хочешь признавать свою боль?
Она не могла ответить. Мозг перестал функционировать, будто кто-то выдернул вилку и отключил процессор.
— Чёрт, — пробормотал Гален себе под нос.
Он взял её запястья, прижал к талии и притянул девушку к себе.
Дрожа, она обмякла. Ее словно закружило в водовороте, пронзая насквозь ледяными потоками. Но в его твёрдых объятиях она знала, что не выйдет из-под контроля. Он держал её. Ощущая, как тепло его тела обволакивало изнутри, она вздохнула и прижалась щекой к твердой груди.
— Вэнс? — пробормотал Гален. — Идеи?
— У тебя не было братьев и сестёр, напарник, — ответил Вэнс. — Салли, вспомни. Припоминаешь, что говорила: «Ты не сможешь навредить мне»?
Его голос был высоким. Молодым. Дерзким.
Знакомым.
— Я-я говорила это моему брату.
Ее голос прозвучал тонко и нетвердо. Она никогда не говорила это отцу, лишь думала об этом множество раз.
— Продолжай.
Гален прижимал руки к её спине, удерживая рядом.
Она молчала.
Прикосновение к щеке разбило паралич, сковавший ее тело. Она открыла глаза и увидела Вэнса.
— Ты не хотела, чтобы твой брат думал, что может навредить тебе? — его взгляд был понимающим. — Или заставить тебя плакать?
Она кивнула.
— Он смеялся надо мной, если я плакала.
Его издевательства были хуже, чем случайная боль, каким-то образом они выяснили, что смерть матери заодно разрушила и всю их семью.
— Что он делал, чтобы довести тебя до слёз, милая? — руки Вэнса на её лице были нежными.
